Карл Май - Том 7. Невольничий караван

Шейх предпринял еще несколько тщетных попыток заставить немца отпустить пленников, после чего разразился яростными проклятиями и замолчал. Остальные подавленно молчали, но в глубине души лелеяли надежду, что Абуль-моут придет им на помощь.

Эти ожидания отчасти оправдались: через некоторое время явился джелаби, который был выставлен дозорным, и сообщил, что он только что видел похожее на гиену животное, в чьем облике он заметил что-то странное. Шварц и Отец Одиннадцати Волосинок немедленно поднялись, чтобы следовать за ним. Часовой привел их на то место, где он видел гиену, но там уже никого не было. Все же Шварц решил обойти скалы кругом и, пройдя некоторое расстояние, действительно разглядел в темноте какую-то фигуру. Предполагаемый зверь стоял к ним спиной и, казалось, не подозревал, что за ним наблюдают.

— Сейчас я застрелю эту любопытную гиену, — сказал Стефан, поднимая ружье.

— Не стреляй, — остановил его Шварц. — Это никакая не гиена, а человек, который движется на четвереньках, чтобы обмануть нашего часового. Давай подберемся к нему поближе. Он медленно идет к скалам и, похоже, не заметит нас, пока мы его не схватим. Любая, даже самая никудышная, гиена уже давно почуяла бы нас.

Они легли на землю и быстро подползли вплотную к таинственной фигуре. Это действительно был человек, скорее всего имевший принадлежность к гуму. Чтобы его труднее было заметить на фоне серых камней, он, как незадолго до этого Шварц, снял свою светлую накидку. Судя по его поведению, он не чувствовал никакой опасности и открыто, внимательно рассматривал скалы.

Когда преследователи подошли к нему совсем близко, словак выпрямился и, прыгнув вперед, с такой силой обрушился на свою жертву, что перелетел через нее и несколько раз перекувырнулся через голову. Лазутчик вскочил и хотел убежать, но попал в руки немца, который схватил его и заломил ему локти за спину.

— Веревку! — коротко приказал он напарнику.

— У меня их больше нет, — ответил тот, поднимаясь на ноги.

— Тогда достань у меня из кармана носовой платок.

Стефан стал доставать платок. В этот момент араб попытался вырваться, но где ему было сладить с могучим немцем! Руки ему связали, ноги оставили свободными, чтобы он мог сам дойти до лагеря.

— Кто тебя послал? — спросил Шварц. Не получив ответа, он приставил к уху пленника револьвер и пригрозил: — Говори, или я стреляю!

— Абуль-моут, — с неохотой выговорил араб.

— Ты должен был разведать обстановку в нашем лагере?

— Да.

— Где находится остаток гума? Говори правду, иначе будет хуже! Я проверю твои сведения.

— К югу отсюда.

— Как далеко?

— На расстоянии десяти ружейных выстрелов.

— Хорошо, иди вперед!

Можно представить себе ярость хомров, когда они увидели нового «гостя» и поняли, что им больше нечего надеяться на спасение. Пленник был связан по ногам, и его положили рядом с остальными.

Шварц выстрелил в воздух, чтобы Абуль-моут, который наверняка должен был услышать выстрел, подумал, что пуля сразила его дозорного. Затем он вместе с Хаджи Али и словаком, которого считал самым надежным, отправился разыскивать гум. Отец Смеха одолжил для этого ружье у одного из джелаби.

Трое товарищей двинулись прямо на юг, но, пройдя указанное пленником расстояние, никого не увидели. Тогда они под прямым углом свернули на запад и вскоре заметили белеющие в темноте бурнусы арабов. Подойдя к ним достаточно близко, они, не целясь, выстрелили из своих ружей, не столько затем, чтобы в кого-нибудь попасть, сколько затем, чтобы обратить арабов в бегство, что им легко удалось.

— Так-то лучше! Больше они не вернутся! — рассмеялся словак.

— И не пошлют нового шпиона, — прибавил Хаджи Али, — а если и пошлют, мы наверняка поймаем и его. Аллах был к нам милостив: мы победили опасного врага.

— Только не ты — ты, наоборот, чуть не убил нашего лучшего друга, — поддел его словак. — О тебе не будет сложено героических песен.

— Уж не о тебе ли они будут сложены, ты, Отец Большой Львиной Морды? Знаешь ли ты название хотя бы одного из моих народов и деревень?

— Я и знать не хочу этих названий, если они так замутняют зрение, что заставляют принять нашего эфенди за разбойника. До сих пор ты еще не давал мне такого верного доказательства твоей глупости.

— Уймитесь! — приказал шагавший впереди них немец. — Ты, Ибн-аль-Джирди, тоже допустил большую глупость.

— Я? — спросил словак изумленно.

— Да. У вас нет никаких преимуществ друг перед другом.