Сергей Алексеев - Слово

Освобожденный от вериг и враз полегчавший, Лука Давыдыч прибежал в свою келью, рухнул перед иконами, протянул распухшую руку:

– За что караешь, Господи? За что позволил гаду ползучему за руку меня укусить?

– А говорил тебе – не суй руку, тяпнет, – услышал Лука. – Так ты не послушал.

– Господи! Это ты со мной говоришь? – спросил Лука, немея от страха. – Если ты – дай знак!

Знака никакого не последовало: а говорят, если Бог вещает, то обязательно знак дает – звезда средь бела дня воссияет либо голубь прилетит и на плечо сядет.

– Словом ответь мне: ты или нет? – взмолился Лука, Однако и слов никаких не было слышно. Бились на окошке осы, стараясь выбраться из зимовья, тоненько пели комары и монотонно шумели сосновые кроны.

– Не хочешь больше говорить со мной? – спросил Лука. Ответа не было. Длинноволосый Христос на иконе пучил на него круглые, недвижимые глаза и молчал.

– Слышишь ли ты меня? Если слышишь – дай знак! Знака не было – Бог не слышал.

– Я же тебе сколько молился! – закричал Лука Давыдыч. – Писания твои читал, вериги носил! За что же ты поманил меня сначала, а потом на смех, на позор перед народом выставил? Мне теперь стыдно на глаза людям показываться!.. Что мне делать теперь? Рука-то вон как боли-ит! Не дай пропасть! Господи-и!

– Пойди в лес, – услышал Лука. – Найди траву-змее-вник. Сделай отвар и семь дней и ночей мочи им руку. Гореть будет – холодным песком обкладывай.

– Это я знаю, – сказал Лука, – А ты сделай чудо, Господи, излечи в один миг!

Лука замер, глядя на руку. Опухоль не спадала, боль стучала по жилам, отдавалась в голове. Поднимался жар.

– Значит, и ты не можешь чуда сделать? – спросил Лука. В ответ – тишина, нарушаемая звоном ос и шорохом сосен.

– Кто же тогда говорит со мной?

– Я, – услышал он знакомый голос.

– Кто ты?

– Ну, я! – уже недовольно послышалось в ответ. – Иди за травой, не то сдохнешь.

Лука встал с колен и пошел в лес искать траву-змее-вник. Трава эта росла по солнечным полянам на гребнях увалов – как раз там, куда выползали греться змеи. Лука ступал осторожно, глядя под ноги и придерживая укушенную руку, как маленького ребенка. «Но если это не Бог, то кто же со мной разговаривает? – сосредоточенно думал он, тетешкая больную руку. – Ведь с которых пор его слышу! И сколь раз было: послушаюсь его – спасусь…»

Он вспомнил, как по приказу этого голоса ел дерьмо из камерной параши, и это помогло сбежать из тюрьмы. Потом, как вышибал себе глаз, – и это помогло: не взяли же его на фронт! «Почему он не говорит, кто он? – удивлялся Лука. – Нет сказать бы, и тогда бы я еще сильнее поверил!»

Лука нашел траву, заварил ее в котле и стал лечиться. Жар и боль разламывали голову, в глазах плыли красные голодные круги. За семь дней он так отощал и измучился, что без палочки не мог выйти из келейки. По ночам он бредил. Однажды почудилось, что пришел к нему Тимка Белоглазов с ломом в руках и закричал:

– А-а! Вот ты где, пес шелудивый! Сам в бега, а меня под тюрьму подвел?! Так вот же тебе, получай!

Глядь, а вместо лома в руках у Тимки – черная змея с разинутой пастью. Тимка выпускает ее на Луку, и змея начинает обвиваться вокруг его тела, вокруг шеи. Медленно так, плавно сжимает Луку, словно веревка, так что кости трещат. Потом змея заползает ему в рот и ползет по горлу, царапая чешуёй гортань. Лука пытается отбросить ее, вырвать изо рта, но Тимка бьет его по руке прутом и приговаривает:

– За одну змею сорок грехов долой! Бей ее, бей!

Лука очнулся, попил воды, перекрестился на иконы и снова бред. Чудится ему, что Христос с иконы сошел и протягивает ему ковш: «Пей, Лука, здесь питье чудотворное. Выпьешь – и все болезни твои кончатся». Лука принял ковш, но только воспаленные губы к его краю поднес – ахнул! Параша! Отбросил Лука парашу, а дерьмо на иконы плеснулось. «Так тебе и надо! – обрадовался он и захохотал. – Не подсовывай больному человеку! Заместо хлеба – камень даешь?»

На восьмые сутки, когда боль отошла и опухоль немного спала, Лука уснул. Ему снова показалось, что он бредит, но то был сон. Лука увидел себя стоящим на колодине посередине Макарихи. Вокруг народ, много народу, и все перед ним на коленях стоят, руки воздев. Кричат:

– Помилуй, Господи!

Лука удивился: вот как встречают его! Видно, он и в самом деле праведник! Но тут увидел Лука Давыдыч, что одеяние на нем странное: белая тряпка вокруг тела окручена, а сверху медная ряса надета. Над головой же сияет нимб, и лучи исходят.