Джеймс Шульц - Поиски шкуры собаки-рыбы

– Вы, ребята, оставайтесь здесь, – сказал он. – Я пройду краем долины, пока не окажусь напротив них – все время держась в кустах, чтобы меня не заметили. Потом я начну стрелять по ним и издам военный клич черноногих. Вы делаете то же самое, стоя прямо здесь, пока не выстрелите каждый по три-четыре раза. Потом поднимитесь на холм и стреляйте от той группы сосен тоже три-четыре раза, потом быстро спускайтесь ниже тропы и стреляйте из леса, не забывайте при этом о военном кличе и старайтесь кричать разными голосами, прикрывая рот ладонями, чтобы враг подумал, что вы – большой отряд.

– А теперь слушайте! Глядите внимательно! Вы видите там на западе вторую гору, ту, с круглой вершиной, которая выступает над деревьями? Там мы встретимся. Если мы расстанемся, идите туда, как только это станет возможным. Если меня там не будет, ждите меня день и ночь; если и тогда я не появлюсь, это будет значить, что я мертв, и тогда для вас лучше всего будет вернуться в лагерь и сказать всем, что Ворон ушел к Песчаным Холмам, чтобы соединиться там со своей женой. Вы все поняли, что я сказал?

Мы ответили, что да, и он оставил нас, ничего больше не сказав. Через двадцать или тридцать ярдов он скрылся в кустах, и больше мы его не видели.

Бездействие перед лицом большой опасности – самое тяжелое в мире занятие. Инстинкт заставлял нас повернуться и бежать, и продолжать бежать, пока мы не окажемся дома в полной безопасности. Но ни на мгновение мы этой мысли не допускали. Это было дело воинов – точно выполнять приказ старшего. Но ожидание было тяжким; неуверенность в исходе задуманного терзала нас.

Время шло, вражеский отряд быстро приближался. Когда они были на расстоянии в милю, мы подумали, что Ворон должен открыть огонь. Когда до них стало меньше чем полмили, мы стали думать, что из-за чего-то он нас подвел. Они шли, не останавливаясь. Наконец мы смогли их сосчитать: всего там было тридцать семь человек. Стволы ружей блестели на солнце, но треть отряда шла, опустив руки и размахивая ими; это говорило о том, что они были вооружены только луком и стрелами, висевшими у них за спиной.

Они приблизились к нижнему краю долины, меньше чем в четверти мили от нас.

– Дольше ждать нельзя, – сказал Питамакан.

Но мы продолжали ждать, и если бы наши лица выражали то, что мы чувствовали, на нас, наверное, было бы страшно смотреть.

Наконец отряд начал подниматься по крутому склону хребта, на котором мы стояли, и через который река проложила свой путь среди высоких стен. Они поднялись на первую ступень и остановились перевести дыхание. Ружье Ворона выстрелило справа от них. Вслед за этим мы услышали военный клич черноногих.

Тогда и мы выстрелили, подняв стволы ружей в надежде, что наши пули кого-нибудь заденут. После выстрела Ворона весь отряд развернулся в ту сторону, откуда он прозвучал. Но когда мы выстелили и завопили, они разбежались во всех направлениях, словно птенцы куропатки, и так же быстро исчезли. Я с трудом верил собственным глазам. Одни бежали вниз по холму к окаймляющим реку рощам хлопковых деревьев, другие бежали в нашу сторону через густые кусты и высокую траву, прочие скрылись в зарослях молодых сосен, где прятался Ворон. Помня его указания, мы продолжали стрельбу и крики, целясь туда, где мог скрываться враг; нам не отвечали ни стрельбой, ни криками.

Мы поднялись на холм и выстрелили несколько раз от сосен; потом мы спустились ниже тропы и сделали несколько выстрелов из зарослей, издавая при этом военный клич то хриплым, то чистым, то низким, то высоким голосом. И потом мы поняли, что Ворон прекратил стрелять. Мы тоже прекратили, и ничего больше не было слышно, кроме хриплого вороньего карканья.

– Что теперь? – спросил я Питамакана. – Что нам теперь делать?

– Я не знаю. Давай постоим немного, посмотрим и подумаем, – ответил он.

Скоро мы начали замечать движение: то где-то мелькала макушка, где-то появлялась человеческая фигура. В одном месте колебались стебли ржи, в другом тряслись кусты; враг явно намеревался окружить и захватить нас. Наша стрельба и крики принесли только вред: мы не заставили их отступить и сами должны были скрываться и убегать.

Жестом велев мне следовать за ним, Питамакан начал отходить к каньону по склону холма.

– Не ходи туда, – сказал я. – Давай лучше пробежим по тропе почти до равнины, потом свернем.

Питамакан не одобрил этого предложения и лишь дернул головой. Затем он рванулся вперед и мне оставалось только следовать за ним.