Евгения Паризьена - Малышка в руках дьявола

– Слышала вам так дорога эта вещица? А что же у нас там? Ух ты хрустальный дельфинчик.

– Кто позволил сюда войти? Я тебе спрашиваю, ущербное существо! – пробую у неё забрать очень драгоценную вещицу, как внезапно статуэтка падает на пол и разбивается.

Вспомнил о незаживающей ране на сердце и склонился над осколками, а после забегают взволнованные натурщицы.

– Вот дура! Зачем её взяла? Проще было сжечь все картины!

– Подумаешь разбилась. Да, что в ней особенного? – заявляет бомжиха, а я подлетаю к ней и даю оплеуху.

– Убирайся из моей жизни! Ядовитая стерва! Вышвырните её! – потерял контроль…

Густав

В каждом осколке, частичка души моей умершей сестры. Те слезы, которые ей предстояло вынести. После смерти близких всё кажется чёрным, блеклым и уже ничто не воротится вспять. Холод, он овладел моим сердцем, умертвил того светлого парня, который верил, что лишь одним взмахом кисти способен подарить миру утраченные краски. Наивный юноша, который бредил мольбертами и продолжал творить. Но нынешнему миру, где власть и деньги не имеют последнюю роль, подобные холсты не нужны. Корысть и злость настолько задурманили головы людям, что все позабыли про такое важное качество – достоинство.

Не выпускаю осколка из рук, гляжу в него, будто в зеркало и мысленно вспоминаю свое прошлое, которое чернее ночи, страшнее тьмы. Но, к сожалению даже такой властный дьявол не способен его умертвить.

Тринадцать лет назад…

В деревушке в одном из живописных мест России, не прекращало сиять солнышко. Оно согревало всех лучами и каждый божий день вселяло в людей долгожданную надежду. Прогулял два последних урока и прибыл в лес. Носом ощущаю прохладу, хорошо погрузиться в магию осени. Кругом пестрящие листья, застилавшие землю разноцветным ковром. Пусть мои дешёвые кисти не так совершенны, а краски почти на нуле, я сотворю этот пейзаж. Всматриваюсь в деревья, в надежде передать всю достоверность, золотое качество каждого художника, как внезапно за спиной раздался знакомый голос.

– Так вот, где пропадает мой братец?! Густав, за прогулы влетит!

– Сдалась эта учёба. Я планирую стать известным художником и забрать нас из нищеты, – отвлёкся на разговор со старшей сестрой. Именно она занималась моим воспитанием. Настоящих родителей не знал. Видимо выбросили на улицу, как ненужный хлам. Приёмная мать критично отнеслась к ещё одному нахлебнику, но вскоре перестала появляться дома, занимаясь проституцией. А Роксана, пела мне колыбельные, и воспитывала в любви. Несмотря на то, что была старше всего на девять лет, познала все тягости современной жизни. Делилась со мной последним куском хлеба, восхищаясь моими детскими рисунками. Сначала были натюрморты, затем плавно перешёл к портретам. Казалось, я не мог насытиться живописью. В ней весь смысл. Ночами восседал с мольбертами, а Роксана рассказывала про юношу, в которого была влюблена. В пятнадцать лет, удалось продать первые работы. Нам больше не приходилось голодать, и радоваться каждому счастливому дню. Как-то раз в канун Рождества сестрица вручила хрустального дельфина, и пообещала, что мы больше никогда не расстанемся. Лишь она ценила моё искусство. Но всему хорошему приходит конец.

Вскоре мать повстречала зажиточного миллионера, который относился к людям, как к рабам. Они очень быстро сыграли свадьбу и нам всем выпал шанс переехать в большой дворец- дом рабства. Тогда я не знал, какую злую шутку с нами сыграет судьба.

Отчим с первых дней проявлял особый интерес к Роксане, буквально раздевая её взглядом. А матери очевидно не было до этого никакого дела. Мои шедевры, считал посредственными, и всё время надсмехался.

– На твоих картинках и гроша не заработаешь. Опасные дяди делают большие деньги на другом.

– Не вам учить меня жизни.

– Как разговариваешь? Если надо пятки мои поцелуешь. Мир делиться на рабов и хозяев. Так вот твоя участь мыть ступеньки, по которым я хожу! – швырнул на пол одну из моих последних написанных работ.

Всех держал в страхе, мать частенько избивал, а сестру заставлял убираться каждые полчаса. Ни единой пылинки. Помню за грязь на одном из подсвечников он в первые поднял на неё руку. И тогда я взорвался. Нельзя трогать святое. Роксана не личная игрушка для издевательств.

– Вы больше её не ударите!

– С дороги отошёл, а не то и тебе достанется. А хотя охрана, отправьте его в интернат. Не вписывается в нашу семейку! – отдал распоряжение, зато сестра встала на защиту.