Виктор Гришаев - Гармония. Повести и рассказы

Проспав полдня и всю ночь, Алеся проснулась в 7 часов утра следующего дня. Яркие солнечные лучи, пробиваясь сквозь плотные шторы, освещали её волнистые волосы, разбросанные золотистой россыпью по подушке. Она потянулась, заворожено глядя на красивые узоры, витиевато отражённые на стене. Царящая в комнате тишина наполняла душу безмятежным спокойствием. Мельком оглянувшись по сторонам, начала напряжённо рассматривать нехитрое убранство комнаты, словно вспоминая, где это она. Но вдруг возникшее навязчивое видение о прошедшем мгновенно отрезвило её, и она резко вскочила. Поспешно накинув халат, бросилась к двери, за которой тут же столкнулась с Алексеем.

– Алесенька, милая, что случилось? – приобняв девушку за плечи, с некоторой дрожью в голосе спросил юноша. И, наклонившись к её уху, ласково прибавил: – Что тебя так напугало? На тебе лица нет!

– Страх тому виной, который никак не может покинуть меня, – шмыгнув носом, пробормотала она. – Но ты не волнуйся, при такой поддержке я быстро справлюсь. А вдвоём мы сила! Не правда ли, Алёша?

– Всё верно, – посмотрев ей прямо в глаза, согласился он. – А если мы всегда будем вместе, как единое целое, нас уж точно никто не сможет одолеть, и тогда, преодолев все преграды, достигнем своей цели, – с максималистским задором пафосно высказал своё мнение юноша.

И понеслись стремительно годы учёбы. Это было самое лучшее и незабываемое время. На третьем курсе они стали подрабатывать, он на кафедре, а она репетиторством и переводами. Жили в маленькой комнате студенческого общежития и были счастливы.

К окончанию вуза им обоим предложили продолжить образование в аспирантуре. Немного подумав, они согласились. Не то чтобы им нравилась Москва, но перспектива хотя бы на какое-то время остаться в столице их прельщала. Конечно же, были свои плюсы и минусы. Но именно здесь они обрели самостоятельность, добились материальной независимости от родителей, особенно после того, как стали работать. Получив некую свободу, они могли действовать в соответствии со своими интересами и целями. Гармонично дополняя один другого, понимали друг друга с полуслова и потому жили легко, не чувствуя затруднений в чём-либо. Отдавая много времени учёбе, не забывали и о досуге. За время студенчества посетили почти все музеи и выставки. Не упускали возможности и в посещении интересных концертов. Здесь они стали театралами. Если же выдавалась хорошая погода, бродили по парку, а зимой в мягкий зимний морозец вставали на лыжи. И, что удивительно, со временем у них выработались общие увлечения – интерес к шахматам, игра в настольный теннис. И почти каждый день сразу после занятий ходили в спортзал на тренировки по карате. Вот так и шли годы без ссор и печали.

Научным руководителем к красавице-аспирантке определили некого седовласого доктора наук Осипова. Савелий Пантелеймонович, так звали профессора, был хорош собой. Хотя и было ему далеко за пятьдесят, но выглядел он моложаво, вероятно, благодаря обворожительной улыбке, не сходящей с его лица. Его иначе и не называли как наш улыбающийся профессор.

– Повезло же тебе, Максимова, – с завистью говорили другие аспиранты и сотрудники кафедры, – быстро защитишься. – А если ещё и куражиться не будешь, тогда и вообще без сучка и задоринки всё пройдёт.

– Как это? – справившись c оторопью, спросила она.

– Он же мужчина хоть куда, ни одной юбки не пропустит, а тем более с такой женственностью и редкой грацией, как у вас, мадам, – недвусмысленно пояснила одна из сотрудниц. Промолчала Алеся, лишь слегка вздрогнув, вспомнила тот давнишний случай, произошедший с ней у дядюшки.

– Ничего, справимся, – подумала она, с достоинством выслушав коллег, обычная женская зависть.

Она и раньше не раз встречалась с профессором, а на последнем курсе он вёл семинары и читал лекции. Правда, создавалось впечатление, что он только для неё одной и ведёт занятие. Но она уже привыкла к этому и не обращала на его взгляды никакого внимания. Но одно дело, когда это происходило в аудитории в присутствии студентов, и другое, когда придётся встречаться один на один. Это немножко пугало. И вот настало время встреч и обсуждений темы предстоящей диссертации. Как всегда, с улыбкой на устах профессор начал увлекательную беседу. С интересом слушая его, она делала в блокноте заметки. Разговор шёл попеременно на испанском и английском языках. Когда она говорила, он внимательно слушал, иногда поправляя её. Всё шло пристойно. И так изо дня в день в течение года. Но в начале следующего учебного года профессора будто подменили. Он стал замкнутым, глаза уже не источали былого блеска.