– И правда, господин юнкер, так Вам гораздо лучше. – улыбалась Надин. – А что, вы уже собрались уходить? – спросила она, завидев что юнкер не собирается проходить к столу и замялся на месте.
– Больше не могу пренебрегать Вашим гостеприимством, да и опоздал я уже из увольнения. Не то, чтобы я боялся нагоняя, но не стоит усугублять.
– Ну что ж, если вы действительно так считаете, вынуждена Вас отпустить. Я распоряжусь – Вас к училищу отвезёт мой экипаж.
– Не стоит…
– Не спорьте, этот дом Вам благодарен гораздо больше, чем Вы себе представляете. Позвольте я Вас провожу.
Шилякин согласно кивнул головой. Они вышли в освещённый газовыми фонарями двор, на город уже опустились сумерки. Дойдя до кареты, графиня придержала юнкера рукой за локоть.
– Постойте, Шилякин. Спасибо Вам ещё раз. И не краснейте опять, я Вас прошу. Мне кажется, я придумала благодарность, которую бы Вы приняли.
Она подошла ближе и прижалась своими губами к его щеке. Её горячие уста словно обожгли всё лицо юнкера, и оно вспыхнуло пунцовым ещё пуще прежнего. Ему даже показалось, что из-под ног уходит земля, будто пятки отрываются от мощёного камнем графского двора, слегка закружилась голова. Поцеловав юнкера, графиня, улыбаясь отстранилась. На её лице тоже появился лёгкий румянец.
– До свидания, юнкер Его Величества Шилякин.
Охваченный столбняком Данила смотрел на графиню, он настолько не ожидал этого поцелуя, что окаменел. Поймав момент ясности мышления, юнкер сказал: «Честь имею, Ваша светлость.» И запрыгнул в кузов кареты.
До свидания? Она сказала «до свидания». Неужели он ещё раз её когда-нибудь увидит? Ну должна же была она что-то сказать. «Прощайте» как-то не к месту. Слов благодарности было изречено более чем того требовалось. Простое «до свидания» – универсальный вариант прощания. А сейчас есть более важное – придумать оправдание своему опозданию из увольнения со двора.
Экипаж уже прошмыгнул через ворота, когда к провожающей его взглядом графине подошёл брыластый слуга.
– Ваша Светлость.
– Да? – графиня оторвала свой взгляд от удаляющегося экипажа и обернулась к слуге.
– Вот, похоже-с прачка забыла вернуть в карман мундира этот предметик-с.
В ладони слуги, облачённой в белую перчатку, слегка поблескивая потёртым металлом, лежал старенький серебряный портсигар.
Глава вторая. Его первые разы и не первые его взыскания
Апрель 1877 года.
Маленький паучок в углу под потолком серого каменного каземата деловито плёл паутину, расширяя собственную жилищную площадь. В его паутинке, в той части, которую люди бы, наверное, назвали кухней, болтались пара коконов, в которых, по-видимому, покоились мушки или какая друга добыча.
Поесть бы. До обеда ещё не скоро. Ерунда, потерпим, могло быть и хуже, думал Шилякин лёжа на жёстких нарах камеры гауптвахты, разглядывая паучка под потолком. Мне всего-то двое суток, а ты, похоже тут проведёшь всю свою недолгую жизнь. Хотя может быть это и есть твой отчий дом и лучше его просто и быть не может. Для тебя.
Шилякин никогда не отличался своим идеальным поведением в училище, и различного рода взысканий у него хватало, но гауптвахта это был его первый раз. Опоздание из увольнения – раз, не трезв – два. Было бы достаточно даже и для отчисления, вот только Данила был на хорошем счету у преподавателей, и ротмистр Завьялов лично походатайствовал перед начальником училища не отчислять перспективного будущего офицера, а попробовать перевоспитать.
На разговоре с ротмистром, Данила не придумывал никаких историй, но и правды не рассказал. Просто виновато молчал и соглашался со всеми эпитетами в свою сторону. Ротмистр отличался вспыльчивым характером, но немного отойдя всегда по-отечески вёл доверительную беседу с подопечными, поучал, давал советы – настоящий офицер-воспитатель, за что и был уважаем юнкерами. Он действительно заботился о подопечных. И в финале крайнего разговора по причине опоздания Шилякина, поведал:
– Я бы Вам советовал, юнкер – лучше подбирайте товарищей. Блихер пришёл вовремя, а Вы опоздали. Вы, понятное дело, мне уже не расскажете, что там стряслось, но этого и не требуется. Симеон Карлович меня полностью осведомил, что Вы возвращению в расположение училища предпочли компанию юной особы.
Шилякин не удивлялся, он прекрасно знал, насколько подлой в действительности была душонка Блихера. Он никогда не стеснялся пользоваться своей подлостью для достижения цели, особенно, когда нужно было выглядеть лучше остальных.
Читать дальше