Сергей Коняшин - Агата

Я: Спасибо, конечно. Но честно говоря, вряд ли я когда-то туда доберусь.

Агата: Нет, я серьезно. Уверена, тебе понравится Аргентина.

Я: К сожалению, у меня с Аргентиной не намного больше общего, чем у тебя, скажем, с Йеменом, где я сейчас нахожусь.

Агата: Ну ты сравнил, конечно. Аргентина – это популярное туристическое направление. А в твой Йемен, наверное, и визу не получишь.

Я: Если нужно, только скажи – и через три дня получишь. Не зря же я в консульском отделе работаю.

Агата: Слушай, ну вот если честно, лично мне было бы ужасно интересно посетить такие места, куда не каждый сможет добраться. Ты не представляешь, какая была скукота, когда в прошлом году мы всей семьей полетели отдыхать в Турцию.

Я: Ну смотри сама. Мне ничего не стоит оформить визовую поддержку своим друзьям – достаточно одного звонка моему йеменскому коллеге в Москву. Единственная проблема – ты должна будешь приехать сюда не одна и не в женской компании. Тут весьма крутые мусульманские нравы, поэтому с тобой обязательно должен быть кто-то из мужчин: отец, брат, друг – кто угодно.

Агата: Ну, вот я так и знала, что ничего не получится. Отец работает, никуда не поедет, естественно. Ни брата, ни друга у меня нет.

Я: Тогда буду откровенен, Агата. Тебе лучше не соваться сюда одной. Это может быть небезопасно.

Агата: Досадно. А ты не смог бы меня сопровождать?

Я: Но тогда тебе придется и жить у меня на территории посольства. Ты же не останешься в йеменской гостинице ночью одна?

Агата: Ну да, в посольстве было бы безопаснее, конечно. Слушай, ты меня безумно заинтриговал. Надо будет переговорить с отцом.

Рано утром меня разбудил телефонный звонок.

– Андрюха, выручай! – тяжело прохрипел Лягин. – Сможешь вместо меня нового дежурного коменданта встретить?

– А что с тобой? Заболел? – осторожно спросил я в надежде, что мои планы провести утро выходного дня на бассейне, еще могут оправдаться.

– Можно и так сказать, – просипел в трубку Миша. – Вчера с Максимычем так нажрались, что сегодня вообще башку от подушки отлепить не могу.

Я глубоко вздохнул. Самогонка Максимыча, конечно, не оставляла ни малейшего шанса, что Лягин сможет самостоятельно хотя бы выйти из квартиры, не говоря уже о поездке в аэропорт.

– Хорошо, Миш. Я встречу, конечно. Только ты кончай бухать. Мне кажется, злоупотребляешь уже.

– Последний раз, Андрюха. Обещаю. Просто вчера увлеклись. Только ты поторопись, если можно. Самолет через полчаса уже должен сесть. Кирилл его зовут. Нашего с тобой возраста примерно.

– Ладно, давай, лечись. Или опохмеляйся там…

Наскоро умывшись и собравшись, я взял свои ключи от нашего общего с Лягиным джипа и вышел из дома. На улице было по-утреннему свежо. Испепеляющее солнце еще не успело набрать высоту.

Дороги, как обычно по пятницам, были пусты. Это позволило мне достаточно быстро домчать до аэропорта, на большой скорости огибая бредущие прямо посередине проезжей части стада баранов, которых нещадно хлестали длинными плетками угрюмые пастухи.

Молодой охранник на входе в здание аэровокзала лениво зевал и от нечего делать небрежно клацал затвором разбитого автомата Калашникова. Он очень долго и с явным недоверием рассматривал мою бита́ку – дипломатическую карточку, дающую право прохода во все зоны аэропорта Саны, – периодически с надеждой поглядывая по сторонам в поиске коллег. Догадавшись, что он неграмотный, я, как можно отчетливее проговаривая все арабские звуки, прочитал ему содержание битаки, для верности проводя пальцем по каждой соответствующей строчке. Убедившись, что я имею доступ в том числе в зал прилета, он вернул мне карточку и небрежно махнул рукой себе за спину.

У полицейского участка внутри аэропорта царило необычное оживление. Когда я проходил мимо него, мне на мгновение показалось, как немного растерянный низкий мужской голос с сильным русским акцентом насколько раз произнес «Russia! Russia!» 5 5 Россия! Россия! (англ.) .

– Йя́ъани ру́сий? 6 6 Это значит – русский? (араб.) – громко переспросил кто-то по-арабски.

– Ру́сий, ру́сий, – повторил низкий голос, видимо, угадав название своего народа на чужом языке.

Я острожно приблизился к участку и заглянул внутрь через головы столпившихся у его дверей полицейских и таможенников. В глубине кабинета перед столом, полностью заваленным бумагами, сидел человек европейской внешности и непонимающими глазами смотрел на кого-то с другой стороны стола, скрытой от меня углом комнаты. Оттуда раздавалась быстрая гневная речь на арабском.