Лиди Митрич - Ведьме – пламя. Танцуй!

Ожидание превратилось в пытку сомнениями. Но сколько я не маялась, а хоть одной достойной причины для того, чтобы отказаться от напитка, не нашла. С ним появлялся хоть какой-то пусть и микроскопический, но все-таки шанс на чудо.

Смертельная бессонница. Трущобы. Аутодафе. Что дальше? Давай, жизнь, удиви меня!

Как же я устала.

– Сжечь! Сжечь! – толпа разошлась не на шутку.

Я закрыла глаза и как наяву увидела вспыхнувший огонь, сожравший потолок в кабинете Адамасты.

А что, если между янтарным напитком и пламенем есть связь? Ведь я что-то выпила вместе с кофе, а потом – сгорела в пожаре и оказалась «здесь». Вот только последнее воспоминание «из обычной жизни» вполне могло оказаться галлюцинацией: я ведь столько месяцев толком не спала. Да и зачем Адамасте поджигать собственный офис?

Раздался громкий хлопок, а следом ликующие крики невидимой толпы, из-за которых я чуть не пропустила возвращение палачей.

Пора!

Ладони мгновенно вспотели, пузырек начал выскальзывать. Отвернувшись лицом к стенке, чтобы выиграть время, я трясущимися руками сумела выдернуть плотно сидевшую пробку, после чего одним глотком отхлебнула примерно половину. Во рту тут же расползлась горечь – как будто я полынь пожевала.

Я уже втыкала пробку обратно, когда открыли дверь в мою камеру.

– На выход! – гаркнули мне почти в ухо. Мне даже испуг не пришлось изображать – я натурально подпрыгнула от неожиданности. – Спать она тут, видите ли, собралась. Совсем обнаглели!

С неохотой спустив босые ноги на каменный пол, я слегка поморщилась.

– Ничего, сейчас согреешься, – сразу обнадежил меня один из палачей, грубо вытолкнув из камеры.

Из каменного подземелья меня вывели на улицу, где я с удовольствием вздохнула полной грудью, пытаясь выгнать из легких скопившийся там смрад.

– Ну-ну, перед смертью не надышишься, – проворчал один из палачей.

– Да брось ты, как будто она твой личный воздух тратит, – заступился за меня другой. – Последняя радость у человека…

– Ведьмы, – строго поправил третий.

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Но стоило нам свернуть за угол, как мне стало совсем не до шуток и оскорблений в мой адрес.

– Сжечь! Сжечь! – визгливо завопил один из прохожих и его лозунг тут же подхватили другие.

– Ведьма! – посыпалось со всех сторон. Толпа бесновалась в предвкушении зрелища.

Честно говоря, в тот момент, когда я сдавалась в руки инквизиции, мне и в голову не пришло, что меня почти сразу потащат на костер. Я-то думала, что у меня есть время хотя бы до утра. Но то ли горожане по утрам были шибко заняты, то ли в ночи пламя костра выглядело зрелищнее, то ли на содержание арестантов забыли выделить денег. В любом случае, путь для меня остался только один.

– Вперед, – меня подтолкнули к столбу, торчащему из кострища, где трое парнишек спешно заменяли мокрые поленья и хворост на сухие.

З-заботливые, мать вашу.

Что касается моего бывшего сокамерника, то его останков я нигде не обнаружила. Сбежал? Сомнительно – вон как толпа радуется продолжению шоу. Но меня отсутствие тела тоже не огорчило – оставалась надежда на чудесные свойства выпитого зелья.

– Гори, бесовское отродье!

Меня очень быстро привязали к столбу, больно выкрутив руки назад. К счастью, зажатый в ладони флакончик с зельем никто не заметил. Именно из-за него я даже не пыталась бороться за справедливость и держала рот на замке, опасаясь привлечь к себе лишнее внимание, которого сейчас и так хватало с лихвой.

Один палачей встал рядом со мной, взял протянутый ему факел и поднял его над головой. Как будто собирался сгореть вместе со мной.

Толпа тут же смолкла, приготовившись жадно слушать.

– За грехи перед отцом нашим всевышним, за кражу детей, за порчу скота, за сговор с демонами – наказание одно. Ведьме – пламя!

Я почти не слушала, что говорит мой палач: меня больше интересовала его рука, сжимавшая факел. Пальцы палача разжались, и факел упал почти мне под ноги, приятно грея теплом. Сам палач быстро спрыгнул на землю, оставив меня одну в кольце быстро разгорающегося огня.

– Ведьме – пламя!

Ужас, который, оказывается вовсе не забыл о моем существовании, подкатил вместе с языками пламени. Я уже не просто согрелась, но и начала перегреваться, слегка пританцовывая, чтобы не так сильно жгло пятки – на потеху улюлюкающей толпе.

О времена, о нравы!

– Пять! – вдруг крикнул плач, отвлекая меня от пляски.