Андрей Умин - Атлант поверженный

Не замечая даже собравшихся рядом зевак, не говоря уже о затаившемся вдалеке человеке, Платон, надрывая спину, смог поднять Лию с земли. Выпрямившись, он наконец выдохнул и подошел с девушкой на руках к открытой пассажирской двери «Норд Шеви». Снова сгорбившись в три погибели и скривившись от острой боли в пояснице, он кое-как усадил девушку на кресло и, оббежав автомобиль, вернулся на водительское сиденье. Уже привычным движением ключа завел машину, одарив случайных зрителей восхитительным рычащим звуком шестицилиндрового двигателя. С хрустом включил первую передачу и рывками направился в единственное свободное от набежавших на такое зрелище людей место – прямиком на дорогу. Умудрившись никого не задавить в узком живом коридоре, он резко вывернул руль и, зафиксировав его под небольшим углом для проезда по закругленной дуге квартала, прибавил газ. Двигатель зарычал, из выхлопной трубы вылетел фейерверк догорающего бензина. Впервые испытавшего на себе такое ускорение парня вдавило в правый край кресла, а кругом все понеслось, как в кино. Красные жилые дома с голубым небом сверху и зеленой травой снизу вытянулись в мелькающую кляксу трехцветного флага какой-то волшебной страны фантастических ощущений, первооткрывателем которой мог смело считать себя парень.

Платон едва успевал поворачивать на перекрестках между кварталами. Скорость захватывала дух, заставляя все нервные окончания замереть в наслаждении. Волны пульсирующих взрывов от всевозможных химических веществ наполняли тело и грозились вырваться наружу. Казалось, что невидимый ангел-хранитель впрыснул сразу во все вены электризующий порошок, вызывающий разряды массирующих органы молний. Миллиарды спешно перерождающихся нервных клеток создавали ощущение бурлящего первобытного супа, омывающего тело, как гидромассаж самого мощного на планете джакузи. Одна за другой все чакры и внутренние блоки раскрывались всесильным потоком энергии, мощным лучом, бившим в космос из головы, завершая собой пронзительный танец пространства. Спустя несколько сотен метров нестерпимого кайфа парень сбавил скорость и повернулся к девушке. На пассажирском сидении рассекающей город машины он увидел ее широко распахнутые глаза, как две маленькие жемчужины, окруженные ослепительным голубым небом посреди безбрежного счастья. На горящем всеми оттенками красного лице ни одна мышца не могла пошевелиться, а руки вцепились в края пассажирского сидения, как при внезапном падении с большой высоты. Только, в отличие от неожиданного полета к земле, в машине девушке ничего не угрожало, и она просто пыталась совладать с неожиданным, но приятным шоком.

Катясь вперед по инерции с отпущенным газом, два человека чувствовали, как в определенный момент их сердца забились быстрее цилиндров двигателя, а потом машина полностью остановилась посреди дороги в нескольких кварталах от места старта. Электрические оковы нервного исступления ослабили хватку, и парень с девушкой начали жадно дышать. Вспотевшие от наркотического экстаза высокой скорости, они заглатывали жадными ртами весь воздух, какой только могли, а когда отдающие в голову удары сердца привычно замолкли, Платон вновь посмотрел на Лию. Их взгляды встретились, а руки соединились на панели между сидениями. Ладонь девушки дрожала и была очень мокрой.

– Это опять случилось? – тихо спросила Лия.

– Да, ты потеряла сознание прямо на улице.

Она подняла перед собой свободную правую руку и ужаснулась от вида убежавших далеко вперед стрелок личного циферблата, а потом брезгливо повернула руку другой стороной и положила ее себе на голову, желая привести в порядок мысли. Растрепанные волосы создавали вокруг нее хаос, небрежный, неопрятный, с налипшей травой и кирпичной крошкой. Одним словом, прекрасный. С модельной укладкой, хорошим макияжем и в свете софитов любая девица могла быть красивой, а вот после потери сознания и чудесного спасения, идеально выглядела только одна девушка на Земле.

– Я помню, что у меня опять заболела голова, – медленно протянула она. – Как в прошлый раз. Только боль накатывала постепенно, еще до того, как Богдан позвал меня на улицу. Но я подумала, что просто переутомилась.

Тут она засмущалась. Собственные покрасневшие щеки намекали ей, что упоминание ухажера может ранить Платона, так сладостно, обреченно, по-щенячьи смотревшего на нее.

– А в прошлый раз тебе ре́зко стало плохо? – спросил он, желая помочь девушке, а не ревновать ее.