Владимир Максимов - Человек мира. Раздвигая горизонты

– Ты на часы смотрел?! – сходу принялся отчитывать Этьена вернувшийся в дурном настроении Стержень нации. – Уже почти четыре часа прошло, а ты сидишь и в ус не дуешь!

Впрочем, прогулка по пустыне и освежающее плавание по реке несколько охладили пыл Мишеля, он успел успокоиться, и охватившее его чувство досады после разговора с Байроном Герделем постепенно сходило на нет.

– Да всё же в порядке вроде, – легкомысленно ответил соратник, с трудом спуская своё обширное тело с дощатой стенки траншеи. – Не сердись. На вот, хлебни лучше, – Этьен протянул Мишелю фляжку. – Согрейся, а то я тут замёрз совсем, пока тебя ждал.

Алкоголь в Нулонде был под запретом, как и многое другое, но Мишель, вымотанный тяжёлой и неприятной беседой с главой Купеческого союза, не нашёл в себе сил отчитывать Этьена, прекрасно зная, что пристрастие к спиртному далеко не самый большой грех его друга детства. Безвольно взяв флягу, Стержень нации сделал несколько глотков и молча махнул рукой в сторону севера.

Этьена, естественно, распирало любопытство – всё-таки на кону стояли его личные доходы. Он бросил беспокойный взгляд на дремавшего проводника и, не в силах сдержаться, спросил:

– Ну что? Как поговорили?

– Прекрасно, – сквозь зубы ответил Мишель и шагнул в сторону хода сообщения.

– По поводу пушнины и моржового зуба договорились? – допытывался Этьен, преградив Стержню нации дорогу.

Отступившая было злость вновь накатила на Мишеля.

– Вот ты скажи мне, Этьен, это была твоя идея – брать оплату за пушнину предметами роскоши, – спросил Мишель, свирепо уставившись на соратника, – или это Жонет придумал?!

– Ну что ты кипятишься из-за ерунды? Какая разница – я или Жонет? – заплывшие жиром глазки Этьена беспокойно забегали. – Мы с ним подумали… В общем нам-то какой смысл что-то другое у торговцев заказывать?

– Да у нас в Нулонде тёплой одежды и обуви днём с огнём не сыщешь! Лекарств и тех не хватает! Вы о людях-то думаете хоть иногда?!

– Так им вечно чего-то не хватает. На всех не напасёшься!

– Какая же ты всё-таки скотина! – с чувством сказал Мишель, с трудом удержавшись от того, чтобы не ударить Этьена по жирной физиономии.

– Давай без оскорблений, – с нахальным видом сказал Этьен. – Сам знаешь – если не возобновим торговлю с Купеческим союзом, только хуже будет! – в голосе соратника послышались угрожающие нотки. – Ну что? Открываем торговлю или как?

– Открывай! Черт с тобой! – сдался Мишель, в который уже раз поддавшись унизительному чувству страха и бессилия. – Только чтобы не меньше, чем на половину выручки, приобретались товары первой необходимости! Так и передай Жонету!

– Ладно. Как скажешь, – согласился носитель Народной воли.

Стержень нации решительно отодвинул Этьена плечом и зашагал по ходу сообщения. Этьен поспешил за ним, предварительно отвесив оплеуху крепко спящему пограничнику. Проводник мигом вскочил на ноги и с выпученными спросонья глазами засеменил вслед удаляющимся властителям Нулонда.

Мишель шёл быстро, не оборачиваясь, испытывая мстительную радость от того, что грузный Этьен, задыхаясь и кряхтя, еле поспевал за ним. «Как могло получиться, что друзья детства: Этьен и Жонет с Ланой, – с которыми я делил последние куски, был неразлучен много лет и доверял им, как себе самому, превратились в таких мерзавцев? – недоумевал Стержень нации. – Мы же все вместе, в одной повозке пересекли пустыню во время Великого пути; они так же, как и я, потеряли своих родителей в ходе трагических событий тех лет».

События, о которых вспоминал Мишель, потрясли весь континент. В то время как либеральные круги интеллигенции Перикона неспешно, хотя и довольно бурно – с горячими дебатами и долгими спорами, обсуждали планы построения справедливого общества на неизведанных равнинах севера, а ставший их идейным предводителем исследователь Эмильен Вид уже потерял всяческую надежду на то, что колонизация северной части континента когда-нибудь состоится, на человечество обрушилась беда. На континенте появилась невиданная ранее смертельная зараза. Началась эпидемия где-то на границе полярных земель Саронара и потом быстро распространилась на весь юг континента. Болезнь поражала людей с такой скоростью, что никакие карантинные меры не помогали. Не прошло и года, как болезнь появилась повсюду и пожаловала в самые дальние уголки континента. Крупные города и маленькие деревушки стали практически вымирать. Особенностью новой инфекции было то, что она не щадила никого: ни стариков, ни детей, включая новорождённых младенцев, но и у тех, и у других она протекала в довольно лёгкой форме, всего лишь укладывая в кровать на несколько дней. Однако здоровых и полных сил взрослых людей, не достигших преклонного возраста, болезнь за те же несколько дней укладывала в могилу. Также выяснилось, что женщины болеют не в пример легче, чем мужчины, и в большинстве случаев всё-таки выздоравливают, а вот у молодых, крепких и здоровых мужчин шансов остаться в живых практически не было.