Наталья Морозова - Драконы, сны и камни

Угу, разоришь тебя. Паук-кровопийца, вот ты кто – думаю про себя. Молчу, конечно, опустив глаза. Где ещё найти работу сироте шестнадцати лет, кто меня возьмёт?

Ничто не выматывает меня так, как глажка. Гордон работает с прессом для прямого белья, я проглаживаю мелочи. Через полчаса влажный пар от утюга, однообразные движения и бесконечность работы вводят меня в своеобразный транс. Я выполняю работу автоматически и прерываюсь только на то, чтоб глотнуть воды. Воду мы с Гордоном покупаем по очереди – китаец экономит и на мелочах тоже.

Когда мы выходим на улицу, уже смеркается. Почти не разговаривая, быстро идём к заброшенному заводу. Он недалеко. Полуразрушенные корпуса торчат на фоне вечернего неба, как гнилые зубы. Для того, чем мы собираемся заняться, нужно безлюдное место. И темнота.

Тихонько пробираемся на наше место. Старая водонапроная башня похожа на шахматную ладью. Поднимаемся наверх. Нетерпение моё достигает предела – скорей бы, скорей!

Гордон встаёт в центре помещения. Я зажмуриваюсь в предвкушении. Ух, что сейчас будет!… Не могу отследить момент перевоплощения, впрочем, как всегда. Вспышка! – и вместо высокого темноволосого мужчины с сумрачным лицом передо мной расправляет крылья сапфировый дракон. Зал водонапорной башни сразу, кажется, уменьшается в размерах. Я восхищённо качаю головой. Никогда к этому не привыкну!

Гордон старается говорить тихо, но громовой голос, даже приглушённый, сотрясает старую башню.

– Довик, я готов! Забирайся!

И я готов. Мигом поднимаюсь на чешуйчатую спину, усаживаюсь. Сердце стучит быстро-быстро. Как не вовремя! «Тахикардия» – сказал лекарь. Лекарство прописал. Угу. На какие шиши его покупать, то лекарство. Бабка точно не даст. Лишь бы опять не потемнело в глазах. Свалиться с высоты – не самая лучшая идея. Молчу, конечно. Если сказать Гордону, он отменит полёт. Нет уж, потерплю. Глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю.

Постепенно дурнота отступает.

– Гордон, я готов!

Дракон распахивает полупрозрачные крылья и взмывает в тёмное небо.

Полчаса невыразимого, непередаваемого счастья. Полчаса настоящей жизни.

***

Из башни выбираемся тихо-тихо. По заброшке стараемся идти неслышно. Полная луна светит так ярко, что можно не включать фонарь. Воздух, пахнущий осенними листьями, уже обжигает первым морозом.

– А-а-а! Вот они, держи их!

Крик раздаётся так неожиданно, что бедное моё сердце подпрыгивает, а потом колотится о рёбра как ненормальное.

– Гордон! Они тебя выследили! Взлетай!

Но он дергает меня за руку:

– Бежим! – и мы удираем от своры полицейских, петляем в лабиринтах извилистых улочек, топот преследователей стихает. Можно отдышаться. Прислоняюсь к стене, жадно глотаю воздух. Перевожу дух. Гордон, похоже, даже не запыхался.

– Ты почему не улетел, а? – спрашиваю я его.

Он молчит. Потом нехотя отвечает:

– Видишь ли, мы так устроены, что можем превращаться только раз в сутки. Чтобы взлететь, надо выждать двадцать четыре часа. Такая вот мутация у нашего клана. Плата за разум, понимаешь? – он криво усмехается.

– Значит… – я не успеваю продолжить мысль, как сверху на нас обрушивается ловчая сеть и мы бьёмся в ней, как пойманные рыбы.

***

– Отвечай! Кто дракон? – удар по рёбрам. Боль вонзается в бок, как раскалённое ядро. Похоже, рёбра уже сломаны.

– Кто дракон? Ты или он? – палач в бешенстве. Мне уже всё равно. Скорей бы убили. Выговариваю разбитыми губами:

– Я дракон… Я дракон, не он.

Рядом захлёбывается криком Гордон:

– Отпустите мальчишку! Вы же убьёте его! Я дракон, говорю вам! Отпустите мальчишку!

Удар обрушивается на мою голову кувалдой. Успеваю подумать: «Всё, конец!…»

Свет меркнет, будто его выключают.

***

– Маричик… ох, грюпый маричик! Очин, очин грюпый! – знакомый голос причитает рядом со мной, отдаётся болью в голове.

Слышу собственный слабый стон. Открываю глаза. Сквозь кровавую пелену, застилающую глаза, вижу знакомое помещение прачечной. Обеспокоенное жёлтое, узкоглазое лицо склоняется надо мной.

– Режи, режи, грюпый маричик, грюпый Довик.

Лежу. Пошевелиться не получается. Болит всё тело, в голове звенит набат. Во рту вкус крови.

– Зачем ретари? Нерьзя! Схватири Гордона, в тюрьму бросари.

Он долго бормочет, раскачиваясь из стороны в сторону, закрывая лицо ладонями. Из его слов я понял, что Гордона будут судить завтра. Впрочем, можно сказать заранее – суд будет чистой формальностью. Дракон обречён, определят только способ казни. И дело совсем не в запрещённых полётах. Это лишь малая часть вины.