Татьяна Бердникова - Проклятый граф. Том IV. Идеально безумный мир

– Ну, во-первых, у меня есть пол, – Луи ухмыльнулся, но тут же слегка помрачнел и, силясь исправить это впечатление, быстро улыбнулся, – А во-вторых, эта квартира… Я не зря сказал, что Альберт убивает магов. Здесь жил один из них, до тех самых пор, пока к нему не наведался кто-то, кого все знают, как посланника мастера. С тех пор мага никто не видел. И таких квартир, домов, довольно много по всему свету, Татьяна. Твой отец ведет масштабную зачистку колдунов по всему миру, он стирает магию с лица земли, собирая ее всю в своих руках. Пожалуй, благодаря этому он и вправду может считаться сильнейшим средь них… – парень вздохнул и, мотнув головой, продолжил, – Здесь все осталось как при прежнем жильце, я ничего не менял. А у него в спальне стояло две кровати, не знаю уж, почему и с какими целями. Они и сейчас стоят там. На одной я сплю сам, вторую по доброте своей великой могу предоставить тебе. И, пожалуй, нам бы стоило уже сейчас воспользоваться моим великодушным предложением – на дворе ночь, а завтра день предстоит непростой. Чем раньше он начнется, тем будет лучше.

Девушка, которая слушала все это, закусив губу, кивнула с некоторой обреченностью. Спать на кровати, где, вероятно, и был убит прежде обитавший здесь маг, ей не хотелось, однако выбора, судя по всему, не было, ибо на полу спать ей не хотелось еще больше.

– Ладно… Надеюсь, что завтра с утра ты все еще будешь меня понимать, как и я буду понимать тебя. Не хотелось бы отправляться в путь, общаясь жестами…

Людовик ухмыльнулся и, поднявшись на ноги, элегантным жестом подал собеседнице руку, дабы сопроводить ее к предоставляемому ей ложу.

– Ты – дочь Альберта, Татьяна, – он подвел ее к выходу с кухни и неожиданно мягко улыбнулся, – Дочь величайшего среди магов. Не знаю, как насчет силы носителя, но какие-то его способности ты, вне всякого сомнения, переняла и, полагаю, именно они помогают тебе понимать другие языки. Перестань волноваться.

Девушка, выслушавшая эти слова с нескрываемым удивлением, невольно улыбнулась сама и легко повела подбородком вправо.

– А ты изменился… – негромко отметила она, – Как будто и в самом деле наконец повзрослел.

– Да? – озадачился ее собеседник, – Это ужасно. Когда закончим всю эту эпопею, обязательно наемся молодильных яблок!

***

Розовато-серый рассвет, подкрашенный тенью зашедшей луны, проник в комнату и мягко окутал, укрыл спящую девушку как вторым одеялом. Татьяна вздохнула и, вздрогнув, открыла глаза. На второй кровати, находящейся возле противоположной стены комнаты, мирно спал Людовик, разметавшись во сне и приоткрыв рот. Кругом царила тишина, с улицы не доносилось ни звука, как будто город за окном неожиданно вымер или же просто, как и они, накрепко уснул.

Девушка села на кровати и, улыбнувшись, коснулась ладонью живота. За последние два месяца она привыкла просыпаться рано утром от тошноты, сопровождающей ее положение и, как это ни странно, не была так уж недовольна этим. Ее радовали все проявления беременности, радовал сам факт того, что под сердцем она носит дитя, и не было, казалось, ничего, что могло бы омрачить эту радость.

Она аккуратно спустила ноги с кровати, намереваясь посетить туалетную комнату, дабы избавиться от тошноты привычным способом, как вдруг неожиданно замерла, сполна осознавая собственное состояние.

Тошноты не было.

Татьяна потрясла головой и вновь, уже скорее испуганно, чем радостно, ощупала свой живот. Никаких изменений, казалось бы, в нем не наблюдалось – он был таким же, как и всегда, таким же, каким был еще месяц назад, и два месяца, и три, и… Она глубоко вздохнула и резко вскочила, морально готовясь пошатнуться – ее положение сопровождалось, как правило, еще и головокружением, а резкие движения его провоцировали.

Голова не кружилась, мир вокруг никуда не уплывал; вскочившая на ноги девушка стояла твердо и уверенно.

Она испуганно прижала руку к бешено колотящемуся сердцу и, вновь сев, стиснула ладонями виски, начиная медленно, очень-очень медленно сознавать неотвратимость происшедшего.

В этом мире… в этом безумном, сумасшедшем мире, она не существовала! Она никогда не бывала в Нормонде, потому что и Нормонда в эти дни уже не было, она никогда не знакомилась с Эриком, потому что он, судя по всему, все это время был в плену у Альберта… она никогда не выходила за него замуж, у них никогда не было детей! Никогда.

Страшное слово отдалось эхом в сознании Татьяны и она, вздрогнув, слабо всхлипнула, дрожащим голосом окликая: