Рита Хоффман - Мрачный Взвод. Ведьмин час

– Варна! – в один голос выкрикнули Нина и Мстислав.

Но она ничего не слышала из-за шума крови в ушах. Кто-то пытался оттащить ее, но она вцепилась в светлые волосы противника изо всех сил и не собиралась сдаваться.

– Как была дикаркой, так и останешься! – выкрикнул Свят, извивающийся под ней. – Блаженная!

Тут чей-то кулак врезался в его скулу и Свят заскулил. Варна уставилась на Дария, на лице которого застыла мрачная решимость.

– Сам ты дикарь! – выкрикнул он.

– Сколько будет продолжаться этот шум?!

Сильные руки оттащили Варну от жертвы, незнакомый мужчина поднял её над полом, хорошенько встряхнул и сказал:

– Я научу тебя послушанию розгами, если ты продолжишь избивать наших детей. Тебе понятно?

Она сжала зубы и не ответила.

– Отведите её к реке. Нельзя допускать её к молитве, пока она не крещеная, – скомандовал мужчина. – Дарий, – он поманил его к себе, – пять ударов по ладоням.

– Но… – начал было мальчик, но мужчина перебил его:

– Не смей спорить со мной. Ты ударил брата.

– Но защитил сестру! – заявил Дарий.

Взрослые переглянулись. Нина пожала плечами, мол, в словах мальчика есть смысл.

– По два удара каждому. Тебе, – мужчина указал на Дария, – ей и Святу.

Дарий кивнул, как кивают взрослые, с чувством полного понимания и смирения. Он поправил косоворотку и подал руку лежащему на полу Святу. Тот нехотя принял её и встал.

Им не дали позавтракать, даже помолиться не дали, сразу вывели из церкви и повели куда-то вниз по склону, видимо, к реке, о которой говорил Тихомир.

Варна шла рядом с ним, понурив голову. Похоже, сегодня её не повесят на крест, но что тогда? Попытаются утопить? Будут держать под толщей воды, пока она не уверует в Бога? Как бы то ни было, соврет, скажет, что поверила, а сама сохранит в душе веру в старых богов. Ничего эти люди не понимают, не ведают, как говорила бабушка. Их глаза закрыты, они не желают видеть мир Прави, чужой бог заставил их сойти с тропы предков.

Река оказалась мелкой и узкой, такую и вброд перейти можно. Варна остановилась на берегу и обняла себя руками, чтобы защититься от колючего ветра. Скоро зима, вот-вот осень перестанет быть ласковой, на землю упадет первый снег, жизнь в деревнях замедлится, а ребятня будет кататься на ледянках. А что будут делать эти люди?

Тихомир снял плащ, под ним у него оказалась белая рубаха и такие же белые штаны. Он поманил Варну к себе, а она ни шагу не сделала, будто к земле приросла. Не станет же он силой тащить её в воду?

– Иди. – Дарий подтолкнул её в спину. – Это не больно.

– Точно? – она недоверчиво посмотрела на него.

– Трусиха, – прошептал Свят, за что получил тычок под ребра от рыжеволосой девчонки.

– Ты не сможешь остаться на святой земле, если продолжишь поклоняться старым богам, – тихо сказал Дарий. – А идти тебе некуда.

– Но я и вашему Богу поклоняться не хочу.

– Потом поймешь, – пообещал Дарий.

Идти ей и впрямь некуда, вряд ли родители обрадуются, увидев её на пороге. В лучшем случае, просто не пустят в дом, в худшем – снова попытаются избавиться от нее, только на этот раз наверняка.

Галька больно царапает ноги, но она все равно идет к Тихомиру. Дарий сказал, что обувь нужно снять – пришлось подчиниться. Смирение – об этом они говорят? О нежелании создавать проблемы окружающим? О тупом согласии со всем, что предложат? Она чувствует себя скотом, безвольно идущим на закланье. Отныне в её голове смирение равно безволию.

– Господь примет тебя, – сказал Тихомир. – А ты принимаешь Его сердцем и духом?

Он не хочет слышать правду.

– Да, – ответила Варна.

– Готова ли ты отказаться от многобожия?

– Готова.

– Готова ли отказаться от обрядов языческих?

– Готова.

– Войди в воду, Варна, – сказал Тихомир.

Она вошла в реку и в этом не было ничего приятного – вода ледяная, ветер пронизывающий, её сразу же затрясло. Тихомир вошел следом, встал рядом и подставил руку ей под спину.

– In nomine Patris, – он сложил её руки крестом на груди и заставил откинуться назад, – et Filii et Spiritus Sancti. Amen.

Последнее слово она услышала за мгновение до того, как Тихомир погрузил её в воду.

Ничего не произошло. Сначала.

Мимо проплыл человек, а за ним – еще и еще. Бесплотные, они смотрели на нее с осуждением, будто она предала их, отрешившись от старых богов. Ей захотелось закричать, рассказать им, что её вынудили, но она не могла пошевелиться.

Морок пропал, с неба спустился золотой луч, такой яркий, что она зажмурилась, но кожей ощутила его ласковое тепло. Луч подарил покой и надежду, чувство, доселе ей неведомое.