Татьяна Пулас - Любить по-гречески. К Богам за пазуху…

Как и всё в жизни греков, прием пищи проходит медленно, с расстановкой и удовольствием. За столом обсуждаются насущные и глобальные проблемы, деловые партнерства, или ведутся философские беседы. А философски греки подходят ко всему. Работа, отдых, воспитание детей, забота о близких, все делается без напряжения и лишних нервов. Всему этому я хотела научиться и передать подобное отношение к жизни моим самым близким людям. Хотя бы пока они здесь. После плотного обеда греки спят. Эдакая сиеста" а ля эллиникá». Они спят в любом возрасте, от нуля до ста лет, от студентов, бизнесменов, врачей до домохозяек. И нельзя этот покой нарушать. По закону нельзя! Так и прописано черным по белому в гражданском праве: с двух до пяти не шуметь, не звонить, не пылесосить, детям не кричать, собакам не лаять, канарейкам и попугайчикам не петь! В этот промежуток времени, не выкрикнет случайно даже пролетающая мимо чайка!

В общем, греки любят вкусно поесть и сладко поспать.

Как-то раз, за обеденным столом обычной таверны, где мы собрались с Яннисом, его родителями, моими мамой и сестрой, в непринужденной беседе, возникла тема нашей «второй» свадьбы, которая должна была состояться, теперь уже «по-настоящему», в церкви. Как я уже говорила, роспись в Загсе не считалась традиционной свадьбой, а внушительное число местных жителей, вообще воспринимало поход в госучреждение, фиктивным браком, в основном для получения иностранцам вида на жительства или «интересного положения» избранницы. Семья моего мужа относилась к категории самых классических греков и свято соблюдала древние традиции, поэтому вопрос нужна ли МНЕ была эта свадьба или нет, даже не стоял. Прозвучала короткая констатация факта, и сразу пошло обсуждение в духе: какую церковь выбрать для таинства, какой ресторан подобрать для банкета и, даже, в каком платье невеста пойдет под венец. Для меня открывались всё новые и новые аспекты приготовления сего важного события, и распределений обязанностей среди заинтересованых лиц. Итак, из разговора, котрый шел обо мне, но как-то мимо меня, я поняла очень важные вещи: платье невесте покупает свекровь, церковь оплачивает свидетель (кумбáрос), банкет – жених и его родители, а невесте остается позаботиться лишь о том, чтобы к алтарю ее повел отец. Ну и приданное разумеется. А поскольку мой папа все еще на меня сердился, и мы до сих пор не разговаривали, я вдруг подумала, что возможно мне было бы легче поменяться ролями, чем уговорить папу приехать на эту свадьбу. Но я, тот час же, смахнула эту мысль, твердо решив биться на смерть в молебных письмах, чтобы он приехал и исполнил махонькую роль в мыльной опере под названием «Моя большая греческая свадьба».

Разговор шел на трех языках, греческий-английский-русский и обратно. Говорили только родители Янниса, Яннис сидел вполоборота и переводил «по-мужски», то есть только самое главное, об остальном я только догадывалась по выразительным жестам свекрови. Я переводила без остановки, вертя головой в разные стороны, как болельщик на теннисе. Вопросы со стороны моей мамы были рискованным делом, и прерывались мной на корню с помощью ноги под столом, в противном случае дискуссия затянулась бы до дня само́й свадьбы, а предполагалась она через три месяца с хвостиком. Поэтому, я вручила «микрофон» в руки моей свекрови. Вцепившись в него намертво, со счастливым лицом и знанием дела, Анастасия (так звали мою свекровь) набрала в легкие побольше воздуха и начала вещать, как радио, без перерыва на рекламу. Бонбоньерки – угощения в церкви, венки, цветы, лампады, пригласительные… Яннис уткнулся мне в ухо и стал переводить на английский то, что я не успевала понять по-гречески, а я передавала по цепочке маме и Полине по-русски. Надо сказать, что когда я училась на иностранном факультете, доцент нашей кафедры рассказывал студентам, что синхронный переводчик в своей памяти может держать от одной до трех минут разговора, а длительность его работы составляет от пятнадцати до двадцати минут, затем переводчика должны сменить. Эта работа является одной из самых сложных и высокооплачиваемых из-за сильного мозгового напряжения. Но моя свекровь тогда со мной в аудитории не сидела и, следовательно, доцента не слушала. Через три часа планирования свадьбы, мы с Яннисом охрипли, а мама с сестрой оглохли. Переваривать услышанное я, естественно, не успевала, а на вопросы и, тем более, на возражения, сил не оставалось. Все должно было пройти по четко разработанному плану, а план был разработан еще за несколько веков до нашей свадьбы.