Елизавета Лещенко - Поломанный шкаф и немного магии

«Плюнуть, подуть, три раза повторить „Отпади мой длинный нос!“». Рядом был пририсован смайл и «отпавший» нос, действительно, довольно длинный. Типичная шутка в духе Тома.

Эрни подставил ведро с песком из Испании и прочими ингредиентами под кран и, налив немного воды, помешал раствор по часовой стрелке. Запах роз и моря усилился. Субстанция стала темно-фиолетовой, с перламутровым оттенком. Из неё вылетели две призрачные бабочки цвета индиго, врезались в стену и беззвучно растаяли. Эрни не понимал, что они собой представляют, но ему почему-то стало жаль их.

И всё же, нужно было готовить туман, а не колдовать над бабочками.

Эрни набрал ещё немного воды и снова помешал. Жидкость перестала блестеть и бурлить и поменяла цвет на тёмно-синий. К тому же, её стало почти вдвое больше.

Ещё немного воды – ведро наполнилось до краев изумрудной жидкостью без запаха, больше похожей на конденсат, чем на воду. Ещё немного – туман готов. Темно-зелёный, вязкий, тягучий тяжёлый дым.

Эрни взял ведро и кисть, осторожно пробрался сквозь проем на корточках, стараясь не расплескать туман.

Снова совершив переход через поле боя, он осторожно поставил ведро на стремянку и взобрался на неё сам. Хорошо, что потолок в лесном домике был не слишком высоким и он, не будучи таким рослым, как Том, легко доставал до крыши (точнее, дыры в ней).

Эрни опустил кисть в ведро, туман налип на неё, как желе. Эрни поднес кисть к краю дыры и аккуратно нанес субстанцию на всё ещё дымившийся повреждённый участок. Дыра уменьшилась вдвое. Ещё немного тумана – и ранения как небывало.

Спускаясь вниз, Эрни ненароком задел ведро и почти половина тумана из ведра выплеснулась на ковёр. Туман распределился по всей поверхности ковра и исчез в нём. Ковёр почистился, изменил орнамент и отрастил шерстинки.

Что ж, раз это работает так, остаётся решить, на что потратить остальные полведра.

Чинить ножки кровати таким образом было опасно: неизвестно, чего ожидать от неизвестно откуда взявшегося танка, если потревожить его гусеницы.

А вот покрывало обновить можно. Эрни перевернул ведро и выплеснул остаток тумана на кровать. Порвавшееся в нескольких местах тонкое плюшевое фиолетовое покрывало превратилось в плотное, добротное покрывало королевского синего цвета с золотыми звездами и серебряными месяцами на нем, по-видимому, вышитыми дорогими шелковыми нитками. Ни звёзды, ни месяцы никак не страдали от присутствия танковых гусениц – всё покрывало было целым и чистым.

Что ж, по части бытовых повреждений он, пожалуй, сделал всё что мог.

Нужно вернуть стремянку и ведро на место и привести себя в порядок к приходу Нины: только сейчас Эрни заметил, что до сих пор ходит в пижаме, со всклокоченными волосами и неумытым лицом.

Эрни снова пропихнул стремянку и ведро сквозь узкий проход, поставил всё на место и вылез обратно.

Запирая старый-престарый замок почти окаменелым ключом, который с трудом проворачивался в замке, всё время застревая, и весил не меньше, чем женская гантеля, Эрни чувствовал себя удовлетворённым и уставшим.

В доме Тома, как и в его обществе, он чувствовал себя особенным – человеком, способным превратить в приключение то, что другие сочли бы за катастрофу. Магия этого дома была ему по душе: он был частью её, а она жила в нем, вдохновляла, поддерживала, вселяла веру в себя.

Даже старинная лютня, на которой он уже неплохо играл теперь, и хотел бы играть и всю оставшуюся жизнь, тоже нашлась в той самой кладовке, которую он только что, наконец, благополучно запер.

До прихода Нины оставался ещё час: как раз можно привести себя в порядок, немного убрать в комнате и придумать какое-нибудь более-менее правдоподобное объяснение тому, как выглядит их квартира сегодня: он и Том однажды договорились, что о магии совмещения пространства должно быть известно только близким членам семьи. Когда Нина приходила к ним домой, она попадала в обычную скромную квартиру-студию, к странностям которой можно было причислить разве что гамак, подвешенный к потолку; диковинный ловец снов, висящий на стене над диванчиком; слишком большой для миниатюрной кухонной плиты чайник, как будто украденный из музея культуры и быта; и картонную стену с курьезного вида фотообоями, зачем-то закрывавшую второе окно, выходившее во двор.

Эрни уже раздвинул нити занавеса, вглядываясь в туман, чтобы, миновав магический проход, ведущий из старинного лесного дома в прихожую современной городской квартиры, попасть в чистую светлую ванную и немного привести себя в порядок, но в дверь, ведущую в Испанию, неожиданно и настойчиво постучали.