Игорь Барсуков - Мой друг – пилот, я с ним

– Ладно, а другие планеты?

– Какие другие?

– Не центральные. Периферия, к примеру, или даже независимые.

– Ну-у-у, независимые – это правильное слово, но помнится мы их по-другому называли.

– Дикие. – Майку тоже не понравилась смена направления беседы.

– Ты никогда не думал, почему их так называют? Потому что они либо не могут вступить в Лигу, либо не хотят. И в том и другом случае жизнь у них сильно отличается от нашего понятия «нормальная». В одних мирах правят религиозные фанатики, в других военная диктатура, в третьих, законы такие, что можно и головы лишиться. С ними очень трудно договариваться…

– А Гельветика?

– И на Гельветике в том числе. У независимых не так много кораблей, вряд ли вам найдётся место. А Гельветика слишком гордая, у них летает мало иностранцев. Причём Гельведы – это наиспокойнейшее место среди всей этой шушеры.

– Ладно, ну а просто не центральные системы?

Петер вздохнул.

– Не центральные системы из-за того не являются центрами, что у них экономика слабо развита, а отсюда и отсутствие собственного флота. На Санкт-Викторе, где я пересел, вся космическая инфраструктура – один порт. На большинстве подобных планет население меньше ста миллионов человек – они просто не способны самостоятельно поднять корабль в небо. Максимум купят где-нибудь, а экипаж отправят на стажировку в центр сектора. Единственно, что там можно, так это просто наняться на какой-нибудь корабль, ну прям как я. Но это довольно рискованно, никогда нельзя предугадать с кем столкнешься. Чем меньше планета и удалённей от основных трасс, тем хуже публика крутится в портах. Я, прежде чем о «Звезде Белема» справки не навёл, и не думал приближаться к ней. Ну, а капитаны с подобных кораблей наверняка сразу будут интересоваться: все ли документы в порядке, выяснят о предыдущих местах работы. Прямо скажу, если на борт набирают людей не глядя, значит, людей там точно не ценят, а может и не на работу набирают.

– Ну, ты совсем запугать нас вздумал?!

– Извини, но истории о рабовладельцах и пиратах не просто так гуляют, всегда есть основа. Я лично слышал, как один штурман отзывался о некоторых кораблях, стоявших в соседних доках, и их экипажах, что, скорее всего, они в розыске за бандитизм или ещё хуже.

– Что-то ты нам не радостные перспективы рисуешь.

– Может быть, но вы меня спрашиваете о моём мнении, вот я его и высказываю. Могу дать только один совет.

– И какой же?

– Я бы на вашем месте постарался бы выцепить свои дипломы и всё причитающееся. Уверен, лазейки существуют.

Стэнли покачал головой.

– Для того чтобы просто судиться, надо иметь достаточно денежных средств, а нам надо судиться с министерством. Уж у них адвокаты помощнее будут. К тому же, если копать под академию, то ещё не известно чем может дело закончиться. Компромат на нас, если поискать, всегда найдётся. Ну, спасибо, что поговорили.

Стэнли поднялся, следом за ним и Петер.

– Куда вы теперь?

– А у нас разве есть выбор?

По пути к каютам они встретили Жоао, который насильно направил их в столовую, где они провели ещё пару часов за праздничным обедом. Основную лепту внесли Кишан с Жоао за помощь в «кортолийском деле», как они выразились.

Когда Майк следом за Стэнли поднялся на стену дока, солнце уже клонилось к земле, а площадка перед кораблём лежала в глубокой тени. Равнина покрылась тёмными прожилками, а рыжий цвет перекочевал в небо. Прощание получилось довольно тёплым, так как Кишан и Жоао давно рассказали команде о помощи курсантов, и Стэнли с Майком фигурировали в истории чуть ли не предводителями. Петер же не распространялся об их проблемах больше, чем было известно из судебного процесса. Впрочем, хотя капитан и поблагодарил их лично и пожал им руку, но совершенно не интересовался их дальнейшей судьбой.

Сейчас же они вновь стояли под неутихающим ветром и потоками оранжевых солнечных лучей. Люди внизу забрались в корабль, и вокруг не осталось ни одного человека. Словно путешественники пятивековой давности они прошлись по верхушке скалы и исчезли в недрах космодрома.

– Стой! – Майк, уже поставивший ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз на станцию, сделал шаг назад. Обернувшись, он увидел побледневшее в полумраке лицо Стэнли. – Я должен сказать, что сажусь на другой поезд.

Майк ничего не сказал, только опустил рюкзак на пол и облокотился на поручни.

– Я обещал, что когда придёт время, всё расскажу. – Пальцы Стэнли лихорадочно теребили лямку мешка, пока он собирался с мыслями. Наконец, он начал: – Ты всё сам слышал. Я достаточно хорошо знаю космос, но для завершения картины наших проблем не хватало только мнения человека, который знает о внешних мирах не теоретически. Если бы он знал выход, то обязательно сказал бы. Но теперь… теперь для меня всё кристально ясно и нет больше никакого выбора. Для меня. Тебе, конечно, есть что терять…