Ксения Ладонежская - Рыцари дорог и Ночные ведьмы

В конце концов, уставший от расспросов африканец разразился какой-то чудовищной фразой, которую даже Багира не смогла перевести, а от его бурной жестикуляции у любопытствующего пропало всякое желание продолжать беседу. Но прозвище всем понравилось и прижилось, с тех пор негра называли Джоджо.

Он не возражал. Вообще, он был достаточно флегматичным и расслабленным по жизни персонажем, его мало что интересовало, кроме мотоциклов, алкоголя и солнца. Но вот жестикуляция у него была очень эмоциональной и картинной, позволяющей понимать, чего он хочет даже без перевода.

Например, когда он заявлялся «на аську» под вечер на каком-то раздолбанном в хлам рыдване и мрачновато бурчал «In me est malo animo. Salve, fervidum vinum» – ему предлагали выпить еще до того, как Багира успевала сказать, что эта фраза значит «Настроение под ноль. Здравствуй, крепкий алкоголь!»

Никто не знал толком, чем занимается Джоджо, на что он живет и почему не уезжает в свою страну обратно. На дурацкие расспросы он обычно отвечал какой-нибудь мрачноватой фразой, вроде «Arienas, homines vendo… Joculor, non arienas!» 2 2 «Продаю бананы, людей… Шучу, не бананы!» – лат. – после чего ни у кого не оставалось желания интересоваться его делами. Байкерам было достаточно того, какими восторженными глазами он смотрел на мотоциклы, какими уверенными движениями мог собрать-разобрать и завести любую рухлядь. Видимо, там, далеко, в его родной Мумба-Юмбии, у его семьи была небольшая мото-мастерская, или он работал в каком-то гараже, еще будучи мальчишкой на подхвате, и с детства приучился копаться в железяках и любить двухколесную технику. А значит – он был свой, и здесь его принимали, как родного. А то, что лопочет он что-то непонятное – ну так, не велика беда! В конце концов, когда это мешало грубоватому мужскому общению?

Вскоре, Джоджо перестал быть экзотической диковинкой, стал для всех привычным и превратился всего лишь в забавную часть антуража, которая не вызывает вопросов у местных, но пришлых ставит в тупик. Какой-нибудь новичок, случайно забредший на аську, мог наслушаться историй и про человеческие жертвоприношения, и при людоедство, и про дикаря, проданного в рабство белому господину – в общем, у кого на что фантазии хватало. Байкеры любили пошутить! Да и сам Джоджо нередко отжигал так, что любой разговор с ним (особенно, когда он был навеселе) превращался в увеселительное зрелище, от которого народ ухахатывался со смеху.

Багира помнила, как впервые застала его спор с Боцманом по поводу мелкого ремонта. Джоджо в тот раз решил что-то там подшаманить в своем рыдване прямо на стоянке, а Боцману показалось, что он это делает неправильно. Разговор о том, «как надо» и «так оно не поедет» – вылился в шумную перепалку на двух языках.

– Карамба! Да я таких, как ты, вешал на реях! И колол абордажной саблей в пятки, чтобы дрыгались веселее! Ты меня учить будешь, дикарина безмозглая??? – от могучего баса Боцман, казалось, дрожали стекла близлежащих домов.

– Te accersi favitores mei feras esse, – равнодушно буркнул в ответ негр, продолжая копаться в моторе.

– Эээ… Багира, чего он там лопочет? – непонимающе оглянулся хозяин мото-мастерской.

– Нууу… эту фразу можно примерно перевести как «Ты втираешь мне какую-то дичь!», – улыбнулась та.

– Что??? Якорь те в жопу по самую ватерлинию и сапогом утрамбовать! Да ты, обезьяна заморская, хоть понимаешь, что я мотоциклы разбирал, еще когда твои родители хвостатыми по веткам прыгали?

– Magnos spiritus sibi sumere abi in plateam tuam, – также невозмутимо отвечал Джоджо.

– Ээээ… Багир? – снова попросил перевода Боцман.

– Пожалуй, это нечто вроде нашего «Иди выпендривайся в свой двор», – прыснула девушка.

– Чего??? Орясина ты безмозглая, у тебя так движок сдохнет! Ты хоть понимаешь, что оно не поедет! Дай я…

– Sero discursare est! – усмехнулся Джоджо и… завел мотоцикл.

– «Поздняк метаться», – перевела Багира, но ее, кажется, уже никто не слушал.

Потрясенные байкеры воззрились на фыркающий и чадящий мотоцикл. Он чихал, плевался, но… он работал! И был готов ехать…

– Да как же это??? – развел руками Боцман.

– Si inverecundus nimis es, nihil est infectum! – торжествующе заявил негр, натягивая шлем.

– «Нет ничего невозможного, если ты охренел до нужной степени», – пробормотала про себя Багира. И от себя добавила:

– Eia cape, mentula tomatae… 3 3 «Вот те нате, хрен в томате…» – лат.

– Res capis! 4 4 «А ты сечешь фишку!» – лат. – подмигнул ей Джоджо, прежде чем умчаться…