V. Speys - Фаетон. Книга 21. Ноя

– Как!? – воскликнула Алиса, – Тело робота, без чувств эмоций и страха, сплошной рациональный расчет и невероятно скучно и однообразно воспринимается окружающее.

– Прости, Эр! – возмутилась Леа, – Её восприятие действительности, я знаю, как никто, это нежное романтическое существо, а кристаллическое тело, грубое тело робота неспособное к чувственной нежности? А, какие стихи она пишет, она читала тебе? У нее две тетрадки романтических стихов о любви, об отношениях между любящими сердцами парня и девушки о, которых, она мечтала, и вдруг кристаллическая бездуховность, как это? – Леа смотрела на Ною, с чувством женской солидарности, ожидая взаимной реакции. Ноя тупо смотрела в ковер, укрывающий пол кабинета, не поднимая глаз. Эр пришел на выручку:

– Эта необходимость для нашей работы там в Центре Союза Галактики, – ответил он.

– Хранитель же обитает внутри Солнца, а причем тут Центр Галактики? – вмешался в разговор Понтий, с интересом наблюдавший за перепалкой женщин.

– Мы должны быть в Центре Галактики с Хранителем, я ответственен за сектор охраны.

– Прости, генерал, но почему ты не принимаешь кристаллическое плазм видное тело? – не сдавался Понтий, пытаясь найти зацепку несогласия Нои на смену её сущности.

– Потому, что живу долго и развит достаточно, чтобы переносить метаморфозы звездных систем и любые температуры звезд, я в два раза старше Тео, и достаточно осведомлен о своих возможностях, моя супруга с новым телом сможет без особых усилий преодолевать условия нашего бытия возле Центра Галактики без ущерба для неё, и будет всегда рядом! После завершения нашей вынужденной командировки она вернет свой функциональный облик. Итак господа, надеюсь вам все понято, наше собрание закончено, до новых встреч после нашего возвращения.

Когда все разошлись, Эр и Ноя отправились в санитарный корпус, через шесть часов Ноя обрела новую плазмоидную форму тела на основе жидких кристаллов. У двери лаборатории ее поджидал Эр. Ноя в сопровождении санитарки робота, медленно вышла в открытую дверь из процедурной. Эр подошел к ней и нежно обнял:

– Эти первые ощущения ты быстро пройдешь и научишься управлять своим телом.

– У меня исчезло мироощущения, я ничего не чувствую, что было обычным, как будто стала деревяной, ни боли, ни прикасания. Теперь, когда я касаюсь предмета, только лишь звук прикосновения дает сигнал, что я коснулась того или иного, ни жажды, ни голода, ни каких-либо желаний все исчезло, только немотивированная ответственность, перед приказаниями, что я обязана выполнить то или иное действие, и все. У меня осталась память, как нам было хорошо вместе, а понятие, что такое хорошо отсутствует.

– Милая, скажи, а я какое у тебя отношение ко мне? – с тревогой спросил Эр.

– О! Ты для меня, как руководство к действию, самая ответственная программа, и я откажусь от выполнения других приказов, кроме твоих и уже во вторую очередь своих.

– Ну, от и хорошо, а сейчас идем домой, тебе надо осваиваться с новым бытием в твоем новом теле, – он нежно взял Ною под руку и увел из процедурного корпуса. Они шли по цветущим всюду вечнозеленым зарослям ступая по траве, росшей на просеке этого райского леса. Всюду слышен гомон птиц в кронах, и их шорох, и трепет крыльев.

– Скажи, Ноя, ты мне никогда не говорила, что пишешь стихи, это правда? – вдруг спросил Эр.

– О! Это было давно, когда я еще жила на скованной морозами Гее. «Эти стихи начались у меня с детского дома, – вспоминала она, – там мы сдружились с Леа, и я ей читала свои творения и впервые услышала от нее, что это талантливо». – Она умолкла, шла рядом.

– Прочитай мне что ни будь? – с живым интересом спросил Эр.

– Но у меня сейчас отсутствуют романтические чувства и стихи читать я могу без выражения чувств, побуждающих меня когда-то к написанию.

– И все же, мне будет приятно услышать авторские твои стихи, – настаивал муж.

– Ну, вот, что удивительно в этой кристаллической форме, помню все две тетрадки, как интересно сплошные тексты, и без чувств, просто рифма и строчки из слов, вот например:

«Одиночество

Шелка мягких волос я касаюсь

Ветерочком Любви небесной,

О тебе, мне в мечтах мечталось,

С тобой встреча весною нежной.

Вот и лето, дожди и осень,

Лед и зим холодные стужи.

Где же встречи заветной песнь?

Лишь мороз да ветра снаружи.

Молох судеб вселенной мудрый

Перемелет любое ненастье.

И настигнет придет день судный,