Виктор Квашин - Светлан Голосеев – гвардеец монгольского императора

– Уяснил, тятя.

– То-то. Скидай чистое, старое надевай. Смолить пойдём. Успеть бы, пока дожди не пошли.

«И было так, что в пятнадцатый день августа, рано утром, когда торг собирается, некто дьякон тверитин, по прозвищу Дудко, повел кобылу молодую и очень тучную поить на Волге водой. Татары же, увидев, отняли ее. Дьякон же пожалел и начал громко кричать: „О, мужи тверские! Не выдайте!“ И был между ними бой. Татары же, надеясь на свою власть, начали сечь мечами. И тотчас сбежались люди, и взволновались, и ударили в колокол, и стали вечем, и узнал об этом весь город, и собрался народ, и было смятение, и кликнули тверичи, и начали избивать татар, где кого застали…»

– Тятя, слышь, ор какой на торге? А вон дым видать, тятя, и в колокол бьют. Беда, однако, надо бежать помогать…

– Погоди, Светлан, не спеши вперёд смерти. Вон Нежданов сын бежит, поди, с вестью.

– Лю-ю-ди! Лю-ди! Тверской народ с ордынцами бьётся! Помощь зовут! Люди!..

– Погоди-ка. Говори толком.

– Ой, дядька Голосей, там такое… Наших татары мечом секут. Насмерть. Кровища! Послали со всех концов помощь кликать. Лю-ди! Тверских татары секут!

– Да постой ты! С чего они вдруг народ бить стали?

– Так у дьякона кобылу отняли, а он в крик: помоги народ честной! Ну и началось. Теперь не остановить. Там уж весь торг в драке, кто чем татар лупят. Помогать надо, дядька Голосей.

– Ладно, прежде к воеводе концевому 17 17 Конец – самостоятельный район города, имеющий своё управление и даже собиравший в случае надобности отдельное ополчение со своим воеводой беги, а уж он сам распорядится, что делать.

– Тятя, что против татар лучше – копьё или лук взять?

– Ты Светлан, больно прыток. Копьё ему! У Шевкала бойцы свирепы – одним ударом двоим таким как ты головы снимают, да притом посмеиваются, меж собою шутками перекликаются. Сейчас махом беги к мамке, скажи, чтоб вещи да харч на неделю собрала, да неси всё в дубас 18 18 Дубас – тверское название челнока – лёгкой плоскодонной лодки, выдолбленной из одного ствола, иногда снабжённой мачтой, вмещающей от одного до нескольких человек (древнерусское) , который широкий. Понял?

– Так может ещё всё обойдётся, тятя…

– И перечить не смей! А ну, как их сила возьмёт? Ошейник собачий примерить хочешь? А о братишках, сестрёнках подумал, вояка? Бери мать, младших и вези.

– Куда ж вести их, тятя?

– Вези в Тверцу, в первый приток. Помнишь ли липу великую над ручьём наклонённую?

– Как не помнить, тятя, ты ж меня на той липе порол за то, что я гнездо зорил.

– Вот, не зря, значит, порол. Дубас у липы на берег вытащи, да в ивняк запрячь, понял? Дальше пешком по бережку. За болотцем осушка высокая, на ней в зарослях балаган добрый. Туда всех веди. Да тропу не натаптывайте, чтоб не отыскали вас, в случае чего, понял?

– Отвезу и назад?

– Я те дам назад! Карауль там. Да матери помогай. Днём костёр не разводи! Ночью, в ямке жгите, помнишь, учил тебя? Вот. Топор не позабудь и лучок свой возьми, вдруг охота…

– Тятя, и сколько там сидеть?

– Сколь потребуется. Я сам за вами приду. Ты, Светлан, взрослый уже, надеюсь на тебя. Понял?

– Понял, тятя.

– Ну, ладно, беги. Постой. Ты, главное, быстро по Тьмаке 19 19 Тьмака – правый приток Волги в черте города Твери. В устье Тьмаки, на правом её берегу находится тверской кремль мимо стен проскочи, да подальше держи, влево прижимай. Там речка – из лука один перестрел, опасайся. А как в Волгу 20 20 Верхнее течение реки называлось на Руси Волгой – название, пришедшее из праславянского языка. Река ниже впадения в неё Камы, сама Кама и её приток Белая назывались Итиль выскочишь, сразу к тому берегу греби, и так вдоль левого иди. По течению легко пробежишь. Главное, мимо устья Тверцы не проскочи. Малый остров в устье высматривай, перед ним в протоку и ныряй, там течение поменьше. На мель только не залети. Ну, а после придётся попотеть малость против течения. Вода небольшая теперь, догребёшь. Да шест не забудь, пригодится. Ну, всё, лети к мамке. А я к воеводе подамся. До встречи сын!

«Тверитяне устремились на них с воплем. Сеча была ужасна. От восхода солнечного до темного вечера резались на улицах с остервенением необычайным. Уступив превосходству сил, моголы заключились во дворце; Александр обратил его в пепел, и Шевкал сгорел там с остатком ханской дружины. К свету не было уже ни одного татарина живого. Граждане умертвили и купцев Ординских».

«…и побели Щелкан Дюденевичь на сени, и зажгоша под ним сени и двор весь… и ту сгоре Щелкан и с прочими… И гостей ординских старых и новопришедших, иже с Щелканом Дюденевичем пришли, аще и не бишася, но всея изсекоша, а иных истопиша, а иных в костры дров складше сожгоша».