Леонид Волчек - Миша

Сегодня, вспоминая папу, Миша мог дать руку на отсечение, что отцовский взгляд не остановила даже стена, находившаяся за Мишиной спиной. Взгляд папы словно проследовал дальше, в бесконечность, туда, где в туманной искрящейся мгле следовала за призрачным поводырем в неизвестный мир мамина душа. Миша, будучи закоренелым атеистом во всём, в вопросе маминой смерти искренне верил, что папа в тот момент провожал мамину душу в Рай.

После смерти отца, Мишу забрал к себе дядя и пестил его, как родного сына. Своих детей у дяди и его жены не было, что позволило им отдать Мише всю нерастраченную любовь и ласку. Дядя умер от рака лёгких через два года после своего брата. Миша запомнил дядю таким, каким видел в больнице – иссохшим и слабым. Теперь, эти два лица мельтешили перед его глазами, меняя одно другое.

Человек с двумя лицами посмотрел в Мишины глаза, удовлетворённо кивнул сам себе, выпрямился и, сделав несколько шагов в сторону, начал безучастно озираться по сторонам. Приближающийся звук сирены внезапно стих, а через несколько секунд рядом с джипом остановилась машина скорой помощи. Два медработника, выскочив из машины, опустились рядом с Мишей на колени, закрыв от него окружающий мир, и начали осмотр Мишиного тела. Пока один считал пульс, второй включил фонарик и посветил им в Мишины зрачки.

– Где болит? – спросил медик, пряча фонарик в нагрудный карман форменной куртки.

– Нигде, – отрешённо ответил Миша.

Медики переглянулись. Один из них поднялся и вразвалочку направился к своей машине. Достав из машины носилки, он вернулся к Мише и расположил носилки на асфальте вдоль Мишиного тела.

– Помогите положить пострадавшего на носилки, – обратился он к водителям джипа и микроавтобуса.

– Так болит? – спросил второй медик, стоявший перед Мишей на коленях, и ущипнул его за тыльную часть кисти.

– Болит, – честно признался Миша, сам удивившись возникшим болевым ощущениям.

– Не понял? – в свою очередь удивился медик, ходивший за носилками. – А так болит? – он наклонился и сильно ущипнул Мишу за икроножную мышцу.

– Э-э-э! – запротестовал Миша и отдёрнул ногу. – Синяк будет!

– Его две машины сбили, а он о синяке от щипка беспокоится, – удивлённо произнёс водитель микроавтобуса.

Никто из них не заметил, как незнакомец, осматривавший Мишу первым, куда-то ушёл, исчез, словно не было его вовсе.

– Ребята, – обратился к водителям тот, что принёс носилки, – идите сюда. Когда водители подошли, он расставил их вдоль Мишиного тела, объяснил, что нужно делать. На счёт «раз, два, три» они все вместе быстро и аккуратно переложили Мишу с холодного асфальта на холодный брезент носилок.

Когда Миша был закреплён ремнями в салоне «скорой помощи», медики подошли к водителям.

– Ждите милицию, – промолвил безразлично один из них. Второй достал из кармана блокнот и ручку, и, не говоря ни слова, на всякий случай записал номера обоих автомобилей.

Во второй клинической больнице, молоденькая и симпатичная врачиха внимательно выслушав фельдшеров неотложки, бегло осмотрела Мишу. Она не прикоснулась к нему даже пальцем, словно брезговала его грязных майки и брюк, словно боялась нарушить хрупкое состояние его скелета. Пока врачиха заполняла формуляр, одна из находившихся в приёмном покое медсестёр, поставила Мише капельницу со стеклянной бутылочкой, содержимое которой напомнило Мише мочу. «Рrotein» прочитал Миша на перевёрнутой бутылке. Тем временем, врачиха заполнила бланк и вручила его санитарке вместе с распоряжением отвезти Мишу на рентген.

В палате, куда Мишу привезли после рентгена, было прохладно. Миша лежал на каталке и безучастно смотрел в потолок. Не то, чтобы потолок ему был так же интересен, как покрытое тучами небо каких-нибудь полчаса назад. Он анализировал свои ощущения. Зуб уже не болел. К слову сказать, болеть он перестал сразу после удара микроавтобуса. Сейчас он не болел совершенно иначе. Он не болел, как здоровый зуб. В целом, создавалось впечатление, что всё тело у него не болит по причине того, что было абсолютно здорово.

По какой-то причине Миша не помнил инцидента с мужчиной, у которого было два лица, поэтому, никак не мог соотнести свои ощущения с происшествием, в которое попал совсем недавно. Он лежал на медицинской каталке и силился понять, почему так явственно слышанный им хруст костей черепа, не проявился на поверхности головы хотя бы гематомным уплотнением. Миша уже несколько раз осторожно ощупывал голову, в надежде, что шишка уже вылезла, но тщетно.