Василий Щепетнев - Первое дело Еремея

– Вы правы, достопочтенный Хармсдоннер, не воспользоваться вашим предложением было бы неосмотрительно.

Он взял медальон. На вид – обыкновенное украшение. Крест и меч в круге. Семинаристу золото носить не пристало, да и священнику тоже, золото считалось металлом покоя, достатка, даже роскоши. Но уж как сделали.

– Я распорядился, отец Еремей, чтобы вам выделяли из конюшни стражей границ клося, буде в том нужда, – добавил капитан Брасье.

– Благодарю вас, – Еремей покинул Дом Совета.

Всегда полезно узнавать новое. Сейчас у него столько сведений, что они роились в голове, того и гляди, жалить начнут. Рашшин, таинственный металл. Медальон штука, конечно, хорошая, да о двух поверхностях. Положим, ему он действительно, нужен. Ментальный блок он учился ставить с самого детства, но человек, наделенный силою, ломал его с той легкостью, с которой курица склёвывает червячка. Тюк – и нет блока. Но ведь с медальоном и сам ничего не слышишь. Опять же ему, Еремею, много не услышать и без медальона, но человеку чуткому он помеха. Тут нужно думать. Интересно, а нельзя ли сделать медальон таким образом, чтобы свои мысли глушить, а чужие слышать? Поместить его, к примеру, в серебряную полусферу, открытую наружу? Хотя об этом, вероятно, размышляют лучшие заклинатели Совета Монастырей.

Теперь о проблеме Народа Льда. Предложение достопочтенного Хармсдоннера казалось слишком уж радикальным. Развязать войну может только Совет Монастырей, и без прямых на то указаний он, Еремей, воздержится от высказываний. Хотя он не знает, насколько, действительно, велика потребность Рутении в рашшине, и какие указания уже получил от Настоятеля Дормидонта отец Колыван. Никто ведь не предполагал, что ему, Еремею, придётся занять место священника прихода Но-Ом. Да, кстати, разъяснился и выбор Настоятеля Дормидонта. Если ментальные силы в скиту бесполезны из-за статис-поля, то расточительностью было бы посылать в помощь отцу Колывану обладателя совершенного ментального слуха. Им, чутким, найдётся служба, где можно проявить талант. А сюда годится и полуглухой. Такой, как он. Не очень лестно, зато ясно.

Далее, нужно составить мнение о досточтимом Хармсдоннере и богатыре Брасье. Ему с ними работать. В семинарии учили: понять человека важнее, чем победить его. Поняв, можно сделать его союзником.

Правда, он пока слишком мало знаком с советниками Но-Ома. Но лучше мало, чем ничего.

Итак, достопочтенный Хармсдоннер, старшина Но-Ома. Умный? Пожалуй. Властолюбивый? Иной старшиной и не станет. Добросердечный? Как знать. Преданный Монастырю? Похоже.

Ерунда. Суждения эти не стоят ломаной ракушки. Единственное, что он знает о старшине наверное, это то, что у него есть дочь Лора, что он носит хорошую одежду и что любит вставлять архаичные слова. «Шпионаж», «Статис-Поле» – всё это из древних книг, такими словами любят щеголять риторы, студенты первых курсов семинарии, думая, что от этого речь их становится изысканной и убедительной. Возможно, достопочтенный Хармсдоннер учился в семинарии, но не закончил учение?

Здесь Еремей размышления прервал: показался Рон, ведя на поводу клося.

Клось оказался покладистым. От Еремея не шарахался, рогами не грозил. Конечно, своего клося, выращенного из теленка, понимающего тебя с полуслова, а то и вовсе бессловесно, иметь было бы лучше, но и на этом спасибо.

Рон протянул сверточек.

– Что это?

– Подарок шаману. Они подарки любят, люди Льда.

Подарком оказался кисет с унцией крепчайшего табака, привезенного ещё из монастыря. Видно, переговорам с шаманом придавали большое значение, раз расставались с ценностью. Не то, чтобы ценностью был табак сам по себе. Любая вещь, привезенная сюда из Монастыря, изрядно поднималась в цене.

Еремей вскочил на клося. Не слишком молодцевато, но вполне приемлемо, поход с малым караваном дал навык, которого в семинарском манеже не обретешь.

– Садись, – сказал он Рону.

– Нет, отец Еремей, никак нельзя. Да и нужды нет, у меня рука больная, а не нога. Путь недалёк. Вам на клосе ехать нужно для уважения, почёта. А то, что я рядом пешком иду, ещё больше почёта придает всаднику в глазах круглолицых. Такие уж у них нравы, отец Еремей.

Еремей не очень и удивился. Среди неразвитых племен неравенство считалось естественным, правильным явлением – так учили в семинарии.

– Тогда показывай путь.

Путь вёл на запад, Рон шёл легко, без напряжения. Да и пять миль для хорошего ходока расстояние не велико, а Рон определённо был ходоком хорошим.