Анна и Сергей Литвиновы - Главная партия для третьей скрипки

Я из машины выскакиваю, бегу за ним — а он будто по воздуху. Никак не могу догнать. Решил: значит, и незачем. Остановился. Стал кумекать. Раз прозвучало слово «Добролюбов» — явно неспроста старик. Не пустой бред. И я тогда понял, что предпринять. Просто застраховать твой отель! Немедленно. Дал взятку, чтоб оформили без осмотра, и тем же вечером заключил договор.

— Я знаю, кто этот дед был, — сквозь слезы улыбнулась Арина. — Только ты все равно не поверишь.

— Расскажи. Мне можно.

— Это Год. Нынешний год. Главный над всей планетой. Он мне помогает.

— Ну, на столь высокий статус старичок не тянул, — с сомнением протянул Федор. — Скорее, походил на обычного бомжа.

— Не обижай его, — погрозила пальчиком Арина. — А то рассердится! Расскажи лучше про квартиру.

— А что тут говорить? — пожал плечами он. — Здесь я безо всяких чудес справился. Оснований отчуждать жилплощадь у тебя никаких. Договор дарения заверен на дому. Репутация у нотариуса — хуже некуда. Даже до суда не дошло — твой антикризисный центр мигом на мировую пошел. Ну, и небольшую сумму я им пожертвовал. На развитие медитативных техник.

Арина покосилась на комок цветастой бумаги и обрывки ленточек в углу. Виновато пробормотала:

— А у меня тебе никакого подарка нет.

Он не растерялся ни на секунду:

— Мне не надо подарка. Просто ответь на один вопрос.

— Какой?

— Ты его знаешь. Мы с него начинали.

Внимательно взглянул ей в глаза:

— Когда?

Арина обняла Федора крепко-крепко:

— Да хоть сейчас, дядь Федь. Жаль только, я макияж не успела сделать.

Ровно год спустя

В первую ночь младенца можно было оставить в детской палате, но Арина не захотела расставаться с сыном ни на минуту. Думала: уложит в люльку. Полюбуется смешным, сморщенным личиком. Да и будет отдыхать после родов.

Ее собственная мама когда-то рассказывала, что новорожденные все время спят. Однако Аринин отпрыск почивать никак не желал. Вертелся в пластмассовой колыбельке, выпрастывал, как туго ни пеленала, ручонки. Вопил — тонко и недовольно. Молодая мама раз пять бросалась за помощью: вдруг заболел? Но педиатр с медсестрами дружно уверяли: ребенок здоровый.

— А чего тогда не спит?

— Кушать хочет.

— Так дайте ему!

— Нельзя. Один раз попробует смесь — потом ваше молоко пить не станет.

— А если нет пока молока?

— Потерпит. Если хотите, мы его заберем. Пусть в детской орет. А вы поспите.

Арина младенца, конечно, не отдала. Но к вечеру абсолютно измучилась. Юное создание бодрствовало уже часов десять кряду. Новоиспеченная мама — безо всякого успеха! — укачивала свое сокровище, пела, трясла погремушкой и теперь просто не держалась на ногах.

Часам к десяти вечера наплевала на страшилки, что спать с младенцами нельзя. Вынула сына из колыбели. Положила рядом. Он уверенным хищником вцепился ей в грудь. Жевал недовольно губами, всхлипывал. Молока по-прежнему не было, и сын наконец смирился. Уснул. А вместе с ним задремала Арина.

И приснился ей вдруг Старик. Тот самый, что приходил к ней под прошлый новый год.

— Вот и у тебя теперь есть сын, — произнес ласково. — Станет заботиться о тебе. А ты ему — обо мне расскажи. Когда подрастет маленько.

Малыш сладко зачмокал губами. Арина почувствовала: грудь стала тяжеленной, ночная рубашка намокла. Она немедленно вставила сосок младенцу в рот. Тот начал жадно есть. И Арина, под сладкое чмоканье, незаметно уснула снова.

Разбудили ее, когда солнце вовсю освещало палату. Педиатр с медицинской сестрой принялись на два голоса ругать:

— Вы чего, мамочка, делаете? Раздавили небось ребеночка?!

Арина шарахнулась.

Сын лежал в уголочке, у стены, и сладко спал.

— Зато ему хорошо со мной. Тепло, — попыталась оправдаться Арина.

— Все равно нельзя брать грудных в свою постель! — продолжал возмущаться врач.

— Но у меня молоко пришло, — похвасталась она. — А вы говорили, только через два дня будет.

Стоял ослепительно солнечный, веселый, морозный денек. Окно в палате изрисовано прихотливым узором. Арина осторожно погладила спящего мальчика по голове. Пробормотала:

— Видишь, какой декабрь. Окна расписывает, будто художник.

Показалось: малыш улыбнулся.

Она добавила — теперь совсем тихо:

— А еще в декабре умирает Старый Год. А Новый — рождается. Ты, кстати, похож на него. Может, вы братья? И ты тоже будешь волшебник?

Поцеловала ребенка в макушку. Волосики смешные, пух у птенца. И пахнут молоком.