Екатерина Вавилова - Конструктор миров - Игра времени. Том 3

– Мы за научную истину – гордо сказал Улугбек и протянул руку своим товарищам, Ильяс Хакимович внимательно за этим наблюдал.

Малик тут же подхватил этот дух и положил руку на руку друга, они оба посмотрели на Карима, в ожидании его реакции. В ответ Карим задумался, затем поднял свой взор на Улугбека и с улыбкой положил руку на руку товарищей, и они все гордо произнесли:

– Мы за научную истину!»

– Интересная история, однако, – сказал Родион Михайлович, он был в ступоре от услышанного.

– Я думаю, что поучительная, – сказал профессор. – мне, кажется, что эта история очень сильно подходит под биографию господина Абдуллаха. А этот Абдулазиз. Он выглядит как аллегория на всё человечество.

– Не все люди алчные, профессор, – заверяет юноша. – неужели вам передалось это разочарование от господина Абдуллаха?

– Я слишком сильно впитываю чужие эмоции, друг мой, но я как никто другой могу трезво мыслить, я вам честно отвечаю, что будь воля людей, они бы загрызли горло господина Абдуллаха, их только гнев Божий сдерживает.

– Вадим Александрович, глупо считать, что каждый человек будет мучить другого, – Родион Михайлович не верил, он ещё наивно оценивал людей.

– Вы не знаете на что способна человеческая сущность, товарищ, – вздыхает Вадим Александрович, уже раздражённый от слов собеседника.

– Я знаю, что люди убивают и грабят, но чтобы по-настоящему отвернулось всё человечество от одного, – юноша не закончил, его не перебивает профессор.

– Могут, возможно, не все, но большинство, – говорит Вадим Александрович. – они верят в свою правоту. Но мы обращаем на это слишком много внимания. Конец меня тронул, я увидел самого себя, я ещё молод и бросаю работу всей жизни. Я тогда предал сам себя, сам попал в эту ситуацию.

– Вадим Александрович, я лишь моряк, это я предавал себя всю жизнь, идя не тем путём, я бы хотел стать географом, а не рассекать водную гладь, пусть и море мне греет душу, – сказал Родион Михайлович. – я предал себя больше, чем вы, хотя бы смогли добиться высот.

– Не нужно меня жалеть, я сам себе противен, – профессор закрывает лицо руками, чтобы разгладить волосы.

– Вы загоняетесь, – говорит юноша.

– Нет, я просто анализирую поведение персонажей рассказа, подставляя вод себя, – сказал Вадим Александрович. – так должен делать критик, он не только объективно оценивает.

– Я это понимаю, поэтому и говорю, что я предал сам себя, – усмехается такой простой истине юноша.

– Что ж, – смаргивает профессор слёзы. – произведение серьёзное, я более чем уверен, что господин Абдуллах его написал, чтобы излить душу, а мы его получили в руки, просто, чтобы убедиться в том, насколько одиноким человеком был господин Абдуллах.

– Я соглашусь, но вам не кажется, что он слишком критично теперь относится к людям, – сказал с сомнением Родион Михайлович.

– Не кажется, это действительность, но сами рассудите, мы как лазутчики на чужой территории, – Вадим Александрович активно жестикулирует. – будь вы на его месте, тоже бы рассказали и излили душу всякому встречному. Вспомните, как он гостеприимно нас принял.

– Да, но после сказал, что не выпустит, а иначе убьёт, – язвительно заметил юноша. – вы слишком легко это приняли, мы же живём под боком у настоящего убийцы.

– Но он ещё и гений, – сказал профессор. – это, конечно, его выбор идти по такому пути, кто мы такие, чтобы его осуждать, но не забывайте через что он прошёл и через что прошли мы с вами.

– Я надеюсь, вы не будете оправдывать так каждого маньяка, – Родион Михайлович вздрогнул от гнева.

– Не стоит распаляться, юноша, это делу не поможет, – покачал головой Вадим Александрович. – я согласен с вами отчасти, действия господина Абдаллаха резкие, но оправданы. И держите данные мысли при себе, не знаю, что сделает он, если узнает.

– Да, даже!…

Юношу перебил резкий шум, который исходил из той самой арки, это был звук тысячи бластеров, свечение вновь появлялось и полностью заполнило арку. Товарищи внимательно наблюдали за тем, что будет. Вскоре там показался и сам господин Абдуллах во всём своём величии, но уже в другом одеянии. Рядом с ним стоял некто иной, с кем товарищам ещё не предстояло встречаться. Это был человек высокого роста, почти на ровне с Вадимом Александровичем, но ниже Абдуллаха. Он был одет в коричневый костюм и взор его был направлен на пьедестал с голограммами, в отличие от господина Абдуллаха, который смотрел прямо.

Лицо незнакомца сейчас было не разглядеть, но чтобы приветствовать прибывших как Родион Михайлович, так и Вадим Александрович встали. Господин Абдуллах вскоре повернулся и посмотрел на них, направляясь в их сторону. Только тогда таинственный незнакомец успел обернуться. Это было немного тощий человек с выразительным выражением лица, при виде его создавалось ощущение, что это был представитель высшего общества. Волосы, расчёсанные в две стороны от лба. Две брови и немного вошедшие внутрь, но широко открытые глаза, полные решимостью. Небольшие мешки под глазами, наверняка из-за регулярной бессонницы. А красивые усы, не имеющие торчащих концов, а скорее являющиеся началом выразительной бороды дополняли весь образ незнакомца. Именно так можно было описать того самого спутника господина Абдуллаха, вместе с которым они приближались.