Gintautas Umaras - Пришествие Эры Водолея

– Поможем обязательно, – сказал Гинтас, – просто мы сами погрязли в подобных проблемах. Ты же сама видишь, что творится. Одна Чечня чего стоит.

– Да, мы все прекрасно понимаем. А поговорка звучит так: нас и русских двести миллионов, а без русских – пол грузовика.

– Очень интересно, а еще?

– Кто рогами трясет – мимо рта пронесет.

– Ха-ха, – мы оценили ее шутку, – нет такой поговорки.

– Много вы понимаете…

– Послушай, Дивна, – продолжил общение Гинтас после некоторой паузы, – ты можешь не отвечать на этот вопрос, – а почему у вас вдруг началась эта война? Зачем вы воюете все против всех?

– Ну, – нехотя начала говорить она, – сначала Словения приняла решение стать независимой и объявила о своем суверенитете. В результате начался военный конфликт между ЮНА (Югославской Народной Армией) и силами сопротивления Словенской республики. Это была 10-ти дневная война за независимость, которая потянула за собой другие военные конфликты и полномасштабную гражданскую войну. Следующий конфликт спровоцировала Хорватия также начав войну за независимость. На территории самой Хорватии возникла республика Сербская Краина, которая была не согласна находиться в составе независимой Хорватии, потому, что там живут этнические сербы, которые хотят быть в составе Сербии, разумеется. Так вот эта Сербская Краина…

– Стоп, стоп… Извини, что перебиваю, – сказал Гинтас, – это все я могу понять, но я хочу узнать истинную причину, какое-нибудь внятное объяснение происходящего.

– Здесь не обошлось без внешних сил, заинтересованных в развале страны.

– Если бы вы были действительно братскими народами, никакие внешние силы вас бы не развалили.

– То же самое можно сказать и о вашей стране.

– Увы, это правда…

– Это было похоже на какое-то массовое безумие, – продолжила Дивна, – было такое ощущение, будто все разом сошли с ума,– и вот однажды я стала свидетелем, как два соседа серб и босниец после ерундовой ссоры схватили обрезы и стали палить друг в друга. Оба получили серьезные ранения. А я поняла, что сейчас не смогу жить в родной стране, пока там такое творится…

– И что ты планируешь делать? – спросил я.

– Учиться.

– А где?

– В Первом Меде, я уже поступила.

– Ты шутишь? – я и Гинтас с удивлением уставились на нее. Там же такой конкурс, а ты…

– А я – сербка, и, когда я поступала, то очень плохо говорила по-русски. Поэтому я сначала даже не поступила, мне отказали. Просто, когда мне сообщили об этом, я ничего не поняла и решила, что все хорошо. А потом я пришла в приемную комиссию писать заявление, где все и выяснилось. Я решила не отступать и идти до конца, поговорила с ректором, и он принял решение меня зачислить.

– Сейчас ты очень хорошо говоришь по-русски.

– Спасибо, я уже целый месяц в России.

– И так быстро выучила?

– Ерунда, ничего сложного.

– А ты непроста, – Гинтас посмотрел на нее с уважением.

– Да, учиться надо в Питере, – поддержал я разговор, – Питер – это город-профессор, здесь куда ни плюнь, либо в студента, либо в препода попадешь.

Мы помолчали, думая каждый о своем.

– Гинтас, – Дивна нарушила молчание, – а как твое полное имя?

– Gintautas Umaras.

– Ты из Прибалтики?

– Нет, из Питера.

– Но, возможно среди твоих предков были прибалты?

– Все мои предки – русские, питерские, они жили в этих краях ещё в те времена, когда Города еще не было. Тогда на месте Питера были шведские, финские и русские поселения. Были крепости Ландскрона, Ниеншанц, Невское Устье… Потом Петр основал Город, и мои предки стали первыми поселенцами… Они строили Город, служили Отечеству. Среди них, кстати, было много известных людей…

– Тогда почему у тебя такое странное имя? – не унималась Дивна.

– Ну… это долгая история…

– А мы куда-то торопимся?

– Да, нет…

– Я не поняла: да или нет?

– Да, нет, наверное…

– ?! – было видно, что Дивна еще не знает некоторых тонкостей русского языка, поэтому подобное выражение ее немного озадачило.

– Нет, не торопимся. Это просто так говорится.

– Понятно… Ну, тогда давай, рассказывай.

-Начинай уже!.. – это я уже прервал затянувшуюся паузу. Мне самому давно хотелось услышать эту историю, но Гинтас всегда отговаривался. И вот, наконец, мне представился случай удовлетворить свое любопытство.

– Это произошло в 1917 году, – начал Гинтас.

Начало не предвещало ничего хорошего. Зная его резко отрицательное отношение к октябрьскому перевороту, как он его называл, я уже начал жалеть о нашей просьбе, но Гинтас оставался спокоен и не спеша продолжил.