Сергей Еримия: Пленники острова Стримов

Солнце опускается ниже, оно почти касается водной глади, его лучи эффектно подсвечивают роскошное суденышко. Золото заходящего дневного светила дополняет позолоченный декор, отблесками играет на выпуклых бурунах украшающих нос, на мастерски вырезанной женской фигуре, поддерживающей бушприт с обмякшим, как и прочие паруса, кливером. Играют лучи на белоснежной краске бортов, переливаются на ней, радуя глаз и поднимая настроение.

Удивительно красивые обводы, превосходное сочетание проверенной временем старины и современного дизайна. Мачты, реи, паруса. Такими корабли были всегда, так выглядит классика! Единственный привет от современности – якорь. Один, большой, угловатый, он разместился на носу, чуть ниже декоративной фигуры, держащей паруса. Отлично вписывается он в облик парусного судна, дополняет собой классические линии, подчеркивая своим одиночеством смелую задумку умелых проектировщиков.

Почти сливаясь позолотой с золотом солнца, еле различимое в лучах заката, читается название яхты. «Валентина», так называется она, белоснежная красавица, покорительница морских просторов. Отличное название, пусть не оригинальное, пусть слегка банальное, но мне нравится. Пожалуй, я бы тоже назвал свою яхту «Валентина», конечно, если бы она у меня была. Именно так назвал бы, не простым именем «Валя», или там кокетливым «Валентинка», и даже не ласкательным «Валюша». Просто и звучно назвал бы – «Валентина». Неоригинально? Нет, не соглашусь. Нежно и красиво? Да! Есть в этом имени что-то теплое, ласковое, домашнее, наше, родное – Валентина…

– Да ну его ко всем чертям! – разрушая божественную тишину, донеслось со стороны кормы. Возглас, в котором обида намертво сплелась с отчаяньем, завис над поверхностью моря, не собираясь затихать. – Хоть убейте меня не пойму, за что люди платят бешеные деньги! Что им за удовольствие? Да чтоб меня…

Сопровождаемая свистом, просто небольшая крылатая ракета, за борт улетела удочка, судя по ее размеру, диаметру катушки и толщине лески, предназначенная для ловли акул, на живца, и не иначе как белых. На хромированных частях блеснуло, отражаясь, уже не золотое, а красное, почти бордовое, вечернее солнце. Мелькнуло веселым солнечным зайчиком и тут-таки погасло, скрылось, растворилось, будто в легком облачке. Удочка плюхнулась в воду и застыла, слегка покачиваясь на поверхности. Тут же послышался еще один, гораздо более громкий всплеск – вслед за удочкой последовал деревянный шезлонг. Упал он рядом с нею, разбавляя удручающее спокойствие неподвижной воды, качнулся несколько раз, создавая веселые концентрические круги на морской глади. Покачнулся, раз другой и замер, остановился в паре метров от яхты, там, откуда его, а с ним и удочку очень скоро выловят привыкшие к частым вспышкам гнева владельца яхты матросы.

Громко возмущаясь, тяжело ступая по трапу, заставляя надежные ступени прогибаться, на верхнюю палубу поднимался толстяк. Его объемный живот с вывернутым наизнанку пупком эффектно выглядывал из-под натянутой футболки. Подпрыгивал он в такт шагам, дрожал, будто желейная масса, вынутая из ненужной более формы.

Подпрыгивая и вибрируя запасами жира, толстяк поднялся на открытую площадку с отличным видом на окрестное спокойствие, пробормотал что-то неразборчивое, окинул взором присутствующих.

Скорее всего, причиной было то, что рыбалка не задалась, хотя возможно что-то другое его расстраивало, в любом случае он был не в духе. Несколько секунд с отчетливо читающейся брезгливостью в глазах он смотрел на изрядно располневшую женщину средних лет, облаченную в теряющийся в складках кожи купальник. Мрачно скривился. Смерил взглядом пожилого азиата с фальшивой дружелюбностью улыбающегося ему. Скривился сильнее, при этом попытался улыбнуться, вспомнив слова переводчика: «Они это любят». Прошествовал к ограждению палубы, остановился, вздрогнул, будто вспомнил что-то важное. Кивнул своим мыслям. Повернулся, подошел к еще одному из присутствующих на палубе, к загорелому молодому человеку спортивной наружности. Тот моментально вытянулся в шезлонге, умудряясь лежа выполнить команду «смирно».

Парень не сводил глаз с владельца яхты, внимательно смотрел, не мигая, смотрел, ждал чего-то, совершенно не замечая, что в это же время на него, просто как кот на сметану, поглядывала располневшая женщина.

Толстяк кивнул и укоризненно покачал головой.

– Нет, ну разве это рыбалка?! Слышишь, как там тебя, Джек, да? Женька, значит… – он опустился, почти рухнул на свободный шезлонг, тот противно заскрипел. – Слушай сюда, ты переведи ему, скажи, что это не рыбалка. Я толком не знаю, что это, но не рыбалка точно!