Татьяна Эдельвейс - Закрытые двери

– А до этого никак не брали?

– Нет… Потому что я вот только недавно всё сдал и…

– Металлолом или стеклотару?

– Да нет.

– Макулатуру?

– …Нет…

– Ладно, я понял. Ближе к делу, зачем пришёл? – перестал шутить Крайн.

– Ну, так положено… Положено кофе… вам… Принести? – спросил русый.

– А почему только кофе? – оглянулся на него Ллойд. Пацан не находил, что ответить: «Ну, потому что то положено, а то не положено».

– Я, может, мороженое хочу, и чтобы было три порции положено.

– Ллойд, ну, что ты? Видишь, человек волнуется, – шутливо прервал несерьёзные возмущения приятеля командир.

– Я тоже волнуюсь, – отвернулся тот.

– Так вот, мне сказали, надо принести вам, – вернулся к разговору с Крайном проводник.

– Нам не надо, – отказался тот.

– Да вы понимаете, если я не принесу, меня отсюда попросят.

– Ну, ладно, неси, – пошёл навстречу командир, – Ему. Мне не надо. Ллойд, возьмёшь кофе, ну?

– Только ради того, чтобы его не попросили, – нехотя согласился помощник.

– Только вот… – была ещё какая-то проблема у русого.

– Что? – продолжал терпеливо слушать его Крайн.

– Да такое дело… Надо на подносе нести и…

– Ну, неси на подносе.

– Так, а такое дело… Дело-то в том, что у меня руки дрожат, – признался парниша и предупредил, – Я опрокинуть могу. Вы не рассердитесь? Пожалуйста.

– Эх. Ну, неси. Постараюсь не рассердиться.

– Хорошо, – проводник вышел за дверь. Ллойд вздохнул: «Надеюсь, дело ограничится только кофе, и он нас больше не побеспокоит».

– Да ладно, придираться-то. Старается, как может.

– Сто процентов, он опрокинет это кофе мне за шиворот, – помощник не ошибся.

Русик, вернувшись, опрокинул стакан на него, а поднос – на командира. Судя по выражению лица, Ллойд хотел крепко выругаться, но сдержанно промолчал. Парниша засыпал его и Крайна извинениями, подумав, раз молчат, значит, очень рассердились. Однако, командир подал ему поднос и дружелюбно сказал: «Не переживай, ты тут такой не один. Я вот, например, из всех приборов только половину знаю. Зато он знает вторую половину, так что всё под контролем. Будем считать, что всё хорошо, только я тебя очень прошу, больше ничего не приноси. Договорились?»

– Да-да, договорились, – проводник поднял стакан и скрылся за дверью. Ллойд тоже решил выйти: «Слушай, пойду-ка я полотенце поищу. Вроде невелик и стакан, а облил, как из ведра», – без лишних разрешений, он встал и ушёл. Увидев облитого Ллойда, Русику не доверили нести Мэтьюзу обед. Повезло, что кофе не попал на рубаху. На чёрной ткани пиджака пятно было, почти, незаметно. Обсушившись, помощник вернулся в кабину.

Мэт хотел попробовать как можно больше блюд на имеющиеся средства. Их ему принёс коллега Дэвида – Геллер.

– Мэтьюз, не моё это дело, но тебе плохо не станет? – завёл со штурманом беседу командир Лазуритцев. Геллер присел рядом с ним.

– Ничего, осилю, – Мэт такого разнообразия на своём столе давно не видел и не замедлил приступить.

Обедая, он задавал много вопросов, почти, не давая собеседникам отвечать на них, и без умолку болтал обо всём, что на ум придёт. Например: «Вот подумайте, зачем называть пассажирам имя командира? Кому-нибудь не понравится полёт, и он начнёт его выслеживать, преследовать, мол, командир виноват, – штурман говорил довольно выразительно, – Думаете, его станут искать, чтобы поблагодарить? Как же, ждите! А если у него какой недруг есть? Не знает, как, где до него добраться. А тут и скажут, что вот он – ваш командир, здесь. От этого одни неприятности. У нас, в «Аэрроле», так не делают. Уж если кто сильно захочет имя узнать, тот, может, и узнает, а может, и нет. Зачем же лишний раз объявлять и рисковать?»

– Разве ж часто пассажиры преследуют пилотов? – Дэвид не припоминал таких случаев. Мэтьюз же привёл один пример: «Слышал я о таком случае: не понравилось одному пассажиру, как самолёт летел. Ну, ямы воздушные. Так командир на следующий день получил поленом в лоб», – скорее всего, он вспомнил шутку Крайна.

– Что, прямо вот так – поленом?

– Ну, может, трубой. Я деталей-то не знаю. Но ничего, оклемался, – Мэт разошёлся и уже не мог остановиться, – А это тоже не очень-то хорошо: то, что у вас, у всех – галстуки. Вот сломается, где чего – кто-нибудь из вас поползёт чинить, а галстук зачалится за что-нибудь, тут его и прижмёт. Сразу не скинешь. У нас если велят галстук надеть, то на резинке. Раз и скинул…

– У нас только по желанию носят. Варианты ношения формы разные допускаются.