Евгений Башкарев - Неизвестный «Rio»

Над лесом висело низкое серое небо. Всякий раз, когда Николай поднимал голову, оно становилось темнее и ближе. С тех пор как балкер сел на мель, не пролилось ни одного дождя. Николай надеялся, что сегодняшний день не станет исключением из четырех предыдущих, но, чем дольше они шли в гору, тем тревожнее становилось у него на душе. Однажды он оглянулся и не увидел ни боцмана, ни матроса. Бобок остановился и тут же почувствовал на своем плече жесткую руку.

– Идем дальше, друг. Не жди их, – сказал сириец, и Николай к нему внимательно присмотрелся. Ему не понравилось, как прозвучало слово «друг». Интонация была такой, словно его заманивали.

Матрос выглядел, точно высушенный абрикос. Пальцы на его руках были тонкими, как спички, и, когда он хватался пятерней за ручку чемодана, Николай дивился, как они не обламываются и не выворачиваются. Он не представлял, как такие пальцы могут сжимать толстый швартовочный конец или удерживать ведро краски. Не укладывалось у него в голове и то, как они лежат на швабре, штурвале или гаечном ключе. Единственной ношей, какую им можно было доверить, являлась сигарета, и матрос наглядно демонстрировал это с тех пор, как они покинули машину.

– Нужно помочь им, – сказал Бобок.

Глаза сирийца прикрылись, будто он погрузился в сон.

– Не беспокойся. – Матрос поволок чемодан вверх по склону, по пути бормоча: – Думаешь, они слабые? Они просто не хотят идти пешком.

Николаю было безразлично, хотят или не хотят: главное, чтобы дошли. Если они не придут к назначенному часу, таксист позвонит агенту, а тот позвонит ему. Когда выяснится, что у него сломалась машина, ничего скрыть уже не удастся и хорошему заработку придет конец.

– Давай, давай! – припустил сириец. – Идем!

Но Николай не поспешил.

– Они могут потеряться! А я за вас отвечаю головой.

Сириец остановился. Линия его бровей стала ровной, как струна. Бобок подумал: если бы у его жены был такой взгляд, он бы ей никогда не изменил. Он бы чувствовал, что его видят насквозь.

– Не бойся, – успокоил его матрос и кивком призвал продолжить путь. – Они никогда не потеряются. И отвечаешь за них не ты, а Аллах.

Он странно ухмыльнулся, и у Николая зародилось предчувствие, что его дурачат. Он медлил. Впечатление о худощавом сирийце портилось.

– Я должен вернуться, – сказал Бобок. – Помогу им нести чемоданы. Я быстро.

Реакция сирийца была еще быстрее. Он бросил свой чемодан, настиг Николая в два шага и перегородил ему путь назад.

– Не надо возвращаться, – сухо произнес он. Черные волосы легли ему на лоб, и Николай с удивлением заметил, что сириец даже не вспотел. – Они придут. А мы пойдем вверх. Там же нас ждут?

– Ждут. – Бобок услышал шаркающие шаги из-за бугра. Матрос с боцманом подползали к их местоположению. Боцман что-то рассказывал на незнакомом языке, и Николай решил, что эта троица знает не только английский и сирийский. Был еще какой-то язык, который понимали только они.

– Идем! – выкрикнул матрос и схватил его за запястье. Пальцы его были холодными, как у мертвеца. – Идем! – твердил он, пока Николай не сдался.

– Я иду. – Бобок пошел, но ноги его брели отдельно от тела.

Через несколько минут боцман и матрос снова отстали, а спутник Николая захотел поговорить.

– Ты богат? – спросил сириец, когда дорога вильнула влево и показался первый разрушенный домик.

Николай пожал плечами. Он не забивал голову мыслями о богатстве, но надежды на хороший заработок никогда его не покидали.

– Нет, – ответил Бобок.

Когда-то он работал на рыбацком судне в должности 2-го помощника капитана. В море незаметно промелькнули восемь лет, и в то время он совершенно не волновался по поводу своих расходов. Сейчас многое изменилось, и он все чаще получал от жены нагоняй. Денег катастрофически не хватало.

– А хочешь разбогатеть? – молвил сириец, и по тону его Бобок не мог определить, шутят ли над ним или испытывают.

– Не знаю, – ответил он, хотя все прекрасно знал. – Может, да, может, нет, но, скорее, да, чем нет.

Сириец ухмыльнулся. Не так часто линия его губ изгибалась, но, как только это происходило, Николая бросало в дрожь. Слишком неприятной была эта ухмылка. Имелась в ней какая-то впадина, куда проваливалось все его достояние.

– А на что готов пойти, чтобы разбогатеть? – поинтересовался матрос.

– Работать, – ответил он.

– А еще?

– Много работать, – уточнил Николай. – Работать с утра до ночи.

– А еще?

– Давать людям то, что им нужно. Следить за всем необходимым.