Мария Коршунова - Странный запах тростника

– А как передали?

Олег и Ваня объяснили. Митриев целой гаммой жестов изобразил возмущение и шок.

– Вы зачем ребёнка впутываете? У неё вот проблем мало было? И потом, если Гэндальф соберёт отряд и попросит её сказать, кто ей это дал, вы уверены, что она не скажет? Она маленькая вообще-то! Испугается, и всё!

– Ну а как ещё было? – пристыженно огрызнулся Ваня.

– Как-нибудь! Но первоклашку – первоклашку, Карл! – зачем впутывать в наши проблемы?

Аня тем временем бежала обратно, сияя счастливой и доверчивой улыбкой.

– Ань… Тебя ведь Аня зовут, да? Меня Илья, – Митриев протянул ей руку. Девочка несмело её пожала.

– Ань, ты прости их, что они тебя на такое дело послали. Слышала, может быть, пословицу: «Два дебила – это сила?» Не слышала?

– Нет…

– Вот. Это про них. Ты скажи: всё нормально прошло?

– Да. Там вообще никого в кабинете не было. Я просто на стол положила и убежала.

Четверо ребят с облегчением переглянулись.

***

Субботним утром на парковке около администрации собралась приличная толпа. Кроме юнармейцев из разных школ и их сопровождающих, здесь стояли представители «Молодой гвардии» от «Единой России», молодёжного парламента, медиацентра, волонтёрского клуба «Дело» и, конечно, весёлый молодой оператор местного телевидения Паша. Пожалуй, он был знаком поголовно со всем Фёдоровском: от ребятни, которую снимал на детских мероприятиях, до пенсионеров из «Активного долголетия». Паша уже успел перекинуться парой шуток со Славой и Ильёй. Ладушкин всегда недоумевал, как тот умудрялся находить общие темы со всеми без исключения людьми.

Наконец, подали транспорт.

– Ребят! Я выйду первым и засниму, как вы выходите из автобуса. И надо, чтобы у вас на лицах было это… «Воплощение счастия народного», как сказал один поэт.

– Некрасов, – с поддёвкой в голосе сказала студентка литературного института из «Дела».

– С языка сняла! – откликнулся Паша.

– Ага, не сомневаюсь…

Они продолжили ёрничать друг над другом, но автобус тронулся, и их разговор перестал быть слышен.

По краям дороги тянулся живописный осенний лес, хоть и изрядно подпорченный проклятьем Подмосковья – жуком-короедом. Когда встали на светофоре, взгляд Митриева зацепился за яркие алые вкрапления в жёлто-зелёном потоке деревьев.

– Слав!

– У?

– Ты ж у нас в биологии шаришь? Как те красные деревья называются?

– Осины, – с упрёком ответил Ладушкин. – Ты как будто не в Фёдоровске вырос, а где-нибудь в Москве.

– Да не, я на природу хожу, просто как-то обычно не заморачиваюсь… Прикольные такие.

Автобус отъехал на приличное расстояние от города, когда Андрей Евгеньевич достал из кармана бумажный треугольник.

– Ребята, – обратился он к Илье и Славе, сидевшим через проход и чуть впереди, – вы не знаете, кто мне вот это положил на стол?

По секундному замешательству на их лицах Гэндальф оконательно убедился: знают, а может, и сами постарались. Эффект неожиданности сработал на «ура». Когда автобус только отъезжал, они ещё ждали этого вопроса и могли бы изобразить искреннее недоумение.

Андрей Евгеньевич вообще был неплохим психологом, да и детектив в нём сидел замечательный. В прошлом году в него влюбилась восьмиклассница Яна и, выведав номер Гэндальфа у юнармейцев, написала ему смс: «Вы никогда не узнаете, кто я. Просто знайте, что Вы самый лучший человек на свете и я Вас очень люблю». После этого она долго не отвечала на звонки с незнакомых номеров, но Андрей Евгеньевич набрался терпения и позвонил ей через месяц. Услышав его голос в ответ на своё: «Алло, здравствуйте», Яна повесила трубку и заплакала. Из-за хрипловатого мальчишеского голоса и картавости узнать её не составило труда.

На следующий день он подошёл к ней в школьном коридоре и сказал какие-то общие хорошие слова, вроде того, что ему очень приятно, но у них большая разница в возрасте, она красивая девочка и обязательно найдёт настоящую любовь и всё в этом духе. При этом Гэндальфу было едва ли лучше, чем Яне: все эти четыре недели он жил глупой надеждой, что автор смс – не так давно пришедшая в школу учительница ИЗО…

В общем, детективные способности не подвели его и на сей раз. После затянувшейся паузы ответить «не знаем» было уже совсем нелепо. Оставалось сказать что-то в духе: «Знаем, но это не мы и называть никого не будем», но тогда критически сузился бы круг вокруг Вани и Олега. Сева с Леной как бунтари отпадают сразу (как минимум из-за пункта о смене командира), девчонки из седьмого класса слишком миролюбивые, а пятиклассники только влились в отряд и ещё не могли иметь претензий.