Робин Каэри - Час Купидона. Часть III. Момент истины

– Да, ваше сиятельство, безусловно, – мадам Годар присела и потупила глаза под пристальным взглядом интенданта.

– На будущее, мадам, я хочу, чтобы эти мальчишки знали, где они могут играть, а где нет, – сказал он и заложил руки за спину.

– Это больше не повторится, ваше сиятельство.

– Я уверен, мадам. Более, чем уверен, – он скривил тонкие губы в усмешке. – И я хочу, чтобы впредь мне лично докладывали о том, кто поступает на службу в моём павильоне.

– Да, господин виконт, – Лекуто проворно выступил вперёд, загораживая собой экономку, а та поспешно ретировалась прочь из зала. – Это всё крестьяне из окрестных селений. Часть из них живут и работают на ваших землях. Некоторые работают на землях близ версальских лесов, которые принадлежат короне.

– Ясно. Достаточно на этот раз, Лекуто, – махнул рукой Фуке. – Покажите мне, где находятся мои комнаты и кабинет. И пусть актёров и музыкантов накормят поскорее. Я желаю, чтобы они приступили к репетиции перед премьерой.

Поёживаясь от свежего ветерка, подувшего с Сены, Франсуа-Анри плотнее закутался в подбитую мехом пелерину, которую неосмотрительно оставил в карете кто-то из прежних пассажиров. Вопросительный взгляд Ла Рейни вызвал короткую усмешку полковника.

– Вчера был довольно тёплый вечер, – пояснил он, по-своему истолковав интерес к себе с его стороны, но Ла Рейни только приподнял ладонь и качнул головой. Его занимали совсем другие вопросы, да и одет он был гораздо теплее и куда удобнее для прогулок по городу по такой ветреной и сырой погоде.

– Мы едем к Гранд Шатле! – приказал дю Плесси-Бельер, громко постучав в потолок.

Он посмотрел на Ла Рейни, а тот с невозмутимым видом устроился на мягком сидении напротив, не выказав ни одной жалобы на холод или неудобства из-за раннего подъёма. Маркиз ещё раз поправил на себе пелерину, на сей раз натянув её до самого подбородка.

– А знаете, мэтр, я хочу заглянуть к этому мальчугану вместе с вами. Что вы на это скажете? – произнёс он и посмотрел сквозь меховую опушку воротника в лицо комиссара, который ответил ему с вежливой улыбкой и недоверием во взгляде.

– Вам это необходимо из интереса к обитателям парижских улиц? Или для отчёта по делу, расследование которого вам поручено?

– Не всё ли равно? – сощурил глаза дю Плесси-Бельер, но всё-таки не счёл объяснения тратой времени. – Я хочу услышать, что он может рассказать мне о другом деле. О том, к которому оказался причастным его покойный брат. Есть важные вопросы, которые следует выяснить прежде, чем мы представим отчёт графу де Сент-Эньяну для передачи собранных улик суду.

– Вот как? Признаюсь, я полагал, что при дворе к подобным делам относятся гораздо проще. Попросту забывают о них и дело с концом, – обронил Ла Рейни и с задумчивым видом отвернулся к окошку.

– Вы думаете, что можно вот так просто взять и арестовать человека, который состоит на службе в королевском дворце, а потом и вовсе забыть о нём? – полковник в свою очередь удивился тому, как представляли себе дворцовые процедуры люди, служившие закону вне королевского двора и практически никогда не бывавшие во дворце.

– Разве всё не происходит таким образом? Это жизнь, увы, – философски изрёк Ла Рейни, приняв своего собеседника за неисправимого романтика и идеалиста, выросшего на книгах греческих и римских классиков.

– Возможно, что со стороны кажется, будто бы всё происходит именно так, как вы сказали, – маркиз сложил руки перед собой, сцепил между собой пальцы и посмотрел в лицо Ла Рейни, когда тот повернулся к нему. – На деле, однако, всё совсем не так просто.

– Ага, то есть вся загвоздка состоит в том, чтобы избежать скандала, не так ли? – усмехнувшись, кивнул Ле Рейни.

– Не совсем. Прежде всего, речь идёт о чести королевского двора. Кроме того, соблюдение законности при расследовании этого дела является необходимым условием. Честь – вот на что следует обратить внимание прежде всего. Понимаете, человек, какого бы происхождения или положения он ни был, со времени поступления на службу во дворец становится человеком Королевского двора. А в случае, когда его определяют на службу в одно из дворцовых отделений, которые внесены в Реестр свиты короля или королевы, то берите на порядок выше. Это уже человек Королевского дома! И это значит именно то, о чём все думают, когда слышат эти слова. Прежде, чем обвинить и вынести наказание человеку Королевского дома, следует иметь в виду то обстоятельство, что обвинение уже само по себе бросает тень на все отделения служб Королевского дома. Так что необходимо соблюсти не просто формальное отчисление обвиняемого с дворцовой службы, но, и, это самое главное, полностью доказать необходимость этой меры.