Робин Каэри - Час Купидона. Часть III. Момент истины

– Но тот человек, на которого вам указали, чтобы вы передали его в руки господина де Сент-Эньяна, он ведь не пострадает? – Франсуа был решительно настроен взять всю вину на себя, а не перекладывать наказание на чужую голову.

– Конечно же пострадает, – с внезапной жёсткостью ответил дю Плесси-Бельер. – И вы должны твёрдо запомнить, Франсуа, что у каждого нашего поступка будут последствия. Это неизбежно. Но на этот раз вместо вас пострадает кто-то другой. Вы даже не знаете кто он. Но вы должны понять самое главное: если вина останется на вас, то пострадает больше людей. Все те, кого вы очень хорошо знаете. Те, кого вы любите. И в первую очередь ваш отец. А также ваши сёстры и их мужья, и даже их братья и сёстры. И даже те люди, кто служит вам и вашей семье. Понимаете? Всё это очень серьёзно, друг мой. И бравада здесь неуместна. Итак, человек, который вам незнаком или ваша семья? Каким будет ваш выбор?

– Но как же так? – опешил маркиз и, неловко оступившись, ударился спиной о холодную стену. – Ведь нельзя наказывать других за чужие проступки! Это же нечестно!

– Вы наивны и пока очень мало знаете о мире, в котором мы живём. Но вам придётся повзрослеть.

Жёсткость и безапелляционный тон этих слов не нравились Франсуа, он потянул дю Плесси-Бельера за рукав, заставив его обернуться, и высказал таким же суровым и решительным тоном:

– И всё же, я не согласен.

– Вот как? Чего же вы хотите? – усмехнулся дю Плесси-Бельер.

– Пусть того человека оправдают и не наказывают. Пусть его судят так, как если бы судили меня.

– А вы полагаете, что вас бы не судили строго? – терпеливо поинтересовался полковник, словно никуда и не спешил.

Он присел на корточки и внимательно посмотрел в лицо маркиза, освещённое светом, падающим в коридор из-под приподнятого гобелена. – Тут вы жестоко ошибаетесь, друг мой. За эти проступки спросили бы и с вас. С такой же строгостью. Так что будет даже лучше, если того человека будут судить по меркам его положения, а не вашего.

– Но как же так?

– Вы – дворянин. Сын маршала Франции, государственного советника, чего больше? – терпеливо объяснял дю Плесси-Бельер.

– Но ведь мне всегда прощали все мои шалости! Почему же сейчас не простят? – не уступал Франсуа.

– Но это не шалость, мой дорогой друг. Это – покушение на жизнь короля, – строго возразил полковник. – И суд будет рассматривать это именно в таком ключе. Это очень серьёзно.

– Но я же всё рассказал!

– Да, рассказали. Мне и мадам де Ланнуа, – поправил его дю Плесси-Бельер.

– И королю, – дополнил список посвященных лиц Франсуа.

– Да, и королю. И всё же, – полковник был непреклонен. – Если у кого-то есть зуб на вашего отца или на архиепископа Лионского, вашего дядюшку, или на графа д’Арманьяка, супруга вашей дорогой сестры Катрин, то он воспользуется этим разбирательством и судом над вами с тем, чтобы очернить всю семью де Невилей.

– Нет… Этого не может быть!

– Может. Это не просто детские шалости. Игры закончились, друг мой! – с горечью констатировал дю Плесси-Бельер.

– Но я не хочу! Не хочу, чтобы они пострадали из-за меня! Пусть меня запрут в Бастилии. Я знаю – это ненадолго, – в тусклом свете можно было рассмотреть, как на лице мальчика мелькнула улыбка. Ведь он сумел довести до конца квест с «Песком времени». Разве время не принадлежит ему по праву первого, кто сумел остановить его ход?

– Не переживайте, Франсуа. Я обещаю, я даю вам слово, что мальчик, которого выдадут вместо вас, не пострадает. Я найду способ, чтобы позаботиться о нём. О его будущем. Но, – голос дю Плесси-Бельера звучал всё так же строго. – Вы должны пообещать мне, что впредь не станете искать его и не пытаться поднимать эту тему. И тем более обещайте мне не просить за него короля.

Сказав это, дю Плесси-Бельер поднял ещё выше нижний край гобелена и вышел наружу.

– Как это «поднимать эту тему»? – Франсуа снова потянул его за рукав. – Я не понимаю.

– Выходите, маркиз, – полковник не стал одёргивать руку, но останавливаться не стал. – Нам надо поспешить! Не поднимать тему – это значит, вообще не вспоминать, не говорить об этой истории вовсе. Не рассказывать никому. Забыть об этой истории!

Несогласный с приведёнными доводами, Франсуа всё-таки решил принять их и вышел из коридора. Стряхивая с себя паутину, налипшую на камзол, он осматривался вокруг. Место, куда они вышли, было похоже на вестибюль для прислуги, через который во дворец доставляли тюки, сундуки и ящики для того, чтобы переносить их во внутренние покои. Оглянувшись, маркиз заметил, что гобелен уже висел, как прежде, ничем не выдавая того, что за ним скрывалась ниша с дверью в потайные коридоры.