Октавия Колотилина - Запутанная планета

– Рад приветствовать вас во Дворце! – крикнули они одновременно.

Клара чуть не подалась вслед за кормительницей: оказаться между «коварной бестией» и слишком дотошным «римлянином» – не очень-то здорово. Однако не сожрут же они гостью на виду у всех? Заставив себя улыбнуться тому и другому, спросила:

– Надеюсь, вы не очень ушиблись?

– Нет!

– Нет!

– Ну и где ваши мастера ногтевого сервиса? – уточнила она у Тиралика.

Но бородатый подскочил первым и бархатным голосом запел:

– Косметика – это по части веятелей, Повелительница.

Он поклонился, взял Клару под руку, повлёк в лифт.

– Я – глава касты веятелей, Навудон-шу, и лорд-президент – да, сегодня ещё я, уважаемый Тиралик-да, так что идите и разберитесь лучше с транспортной ситуацией в своём Секторе – хотел бы представить вам лучшего мастера-лицедела Палат, прошу сюда – и нечего за нами таскаться, займитесь делами ваятелей, Радарог знает что такое, не проедешь – но перед нанесением покрытия не желали бы вы посетить наши Умягчающие Термы с каскадом саун и спа-гротами – нет, ну как член Совета вы же обязаны мне подчиняться, умерьте свою наглость-то!

Двери лифта захлопнулись перед римским носом. Клара с Навудоном-шу спустились на пять этажей, в зал со множеством створчатых дверок. Здесь обволакивали тепло и влага, пахло цитрусовыми, можжевельником, а барельефы на стенах пытались передать все позы, которые не могут принять люди с обычной растяжкой.

За одной из дверей Клару окружили девушки в фиолетовых платьях. Все имена кончались на «шу»: девушки были веятельницами. Однако главу веятелей вежливо выпроводили.

Потрескивание раскалённого дерева, сухой жар проникает в кожу, она приятно покалывает. Ещё минутку потерпеть, пока тепло доберётся до самых косточек, пока весь жир на бёдрах не нагреется и не уйдёт, ещё чуть-чуть… От груди разливался холод: две капсулы с «маслом глазков шиа» спасали эту часть от похудения. Наверное, «шиа» – это всё-таки растение, а не животное; во всяком случае, Клара очень на это надеялась.

Слева, в дальней стене, загудел телефон. Пусть хоть обзвонится.

Она была трусихой, даже малышкой визжала громче всех во дворе, увидев паука. Но старалась стать сильнее, стать, как Доктор – не тот, не теперешний смешной старик, – как настоящий Доктор. Который рушил империи, повергал в бегство вражеские союзы, сражался веками на Трензалоре. Сражался без неё. И Клара ненавидела его за жизни, прожитые раздельно, за никчёмную, чудовищную заботу, и всячески мстила – этому, сегодняшнему. А бабочка и квадратный подбородок оставались вечной любовью.

Звонок оборвался.

Плечи жгло, икры горели; она поняла, что больше не выдержит, и разжала кулак, погладила пальцем гранёную бусину.

«Пш-шш» – включились форсунки между досками, со всех сторон ударила ледяная вода, изгнала жар. Клара вскрикнула от наслаждения – и вскочила, нырнула через восходящий поток тёплого воздуха в сухую зону, на изогнутую лавочку. Здесь, за пневмозамком, окружала прохлада, пахло хвоей. Из стены выехала ячейка с телефоном, двигаться было лениво, но пришлось взять его, уронить на колени. Лавочка подстроилась под затылок, обтекла его твёрдой поверхностью, внутри размеренно шумело, как будто море, медленно, неторопливо, у-шшуур, у-шшуурр… По телу волнами катилась нега, тянуло в сон. Как же хорошо…

Что больше всего ценят иллинойцы? Оказывается, темноту. Город строился из светящихся плит, если хочешь отдохнуть от сияния – зови веятеля, который покроет плиты слоем краски. В Матовом Дворце ни одна поверхность не светилась, кроме люстр и бра. Сауну Умягчающих Терм обили натуральным деревом, здесь обволакивала тьма – величайшая роскошь.

Слишком приятно сидеть и не думать о странном способе иллинойцев создавать вещи из воздуха, о каком-то заговоре, о том, что Доктор беспокоится и надо бы возвращаться…

За дверью раздалось шлёпанье множества ног, сдавленные смешки, звяканье вёдер: видимо, там вытирали пол возле бассейна. Девчачьи голоса переговаривались шёпотом, отдававшемся в большом зале:

– Вот бы её запечатлеть и в наросеть, представляешь, аккаунт взлетит?

– Если ты такое учудишь, Навудон-шу сам лично распылитель отберёт, до ста лет будешь тряпкой орудовать.

– Все только и пишут о галлифрейском корабле! Сабриана-ма выложила свой образ с ушами и розовой пудрой на щеках, а Лапатиана даже руки в белый покрасила.

– Ого, я тоже ушки хочу! Магноли-шу сделает, как ты думаешь?