Варвара Сычёва - Форэст и встреча с шаманом-отшельником. Приключения бельчонка Форэста

С первых дней жизни Форэст был очень серьёзным и наблюдательным малышом. До того, как он научился легко, ловко и смело бегать по деревьям, прыгая с ветки на ветку, на большой высоте, без страха, подобно его любимому герою диких джунглей Тарзану, о приключениях которого ему часто читали его родители, маленький бельчонок любил сидеть на вершине огромного кедра. Это дерево было многовековым и, возможно, самым большим в лесу. В стволе этого огромного кедра был уютный трёхэтажный дом, где бельчонок жил со своими родителями. В этом комфортном и просторном доме семья Форэста жила уже много поколений. Дом был действительно очень удачно спроектирован и гармонично расположен на большой высоте, что делало его совершенно безопасным. Никакой хищный зверь, даже большой и сильный, не отваживался даже думать о посягательстве на благополучие дома этой благородной семьи.

Однако столь высокий уровень безопасности прелестного дома семьи Форэста, расположенного на большой высоте от земли, помимо многих очевидных достоинств имел и один большой недостаток, который почти все жители леса откровенно и с чувством лёгкой обиды частенько обсуждали. Как вы можете догадаться, большая часть знакомых и друзей этого славного семейства, когда-либо обитавших в лесу, была не способна забраться на такое огромное дерево, да ещё на столь внушительную высоту. И даже у тех зверей, у которых не было страха высоты и чей мышечный корсет позволял им доминировать на земле в силу своих животных анатомических особенностей, не мог позволить себе столь крутое восхождение к порогу часто обсуждаемого и завидного дома. Поэтому многие друзья Форэста и его родителей не ходили к ним в гости по вечерам, выходным и даже праздникам. Вот такие особенности и нюансы видового жилья в высоком полёте архитектурной и инженерной мысли наших забавных грызунов из семейства беличьих на нашей планете.

Но следует заметить, что этот прискорбный факт, который сильно расстраивал многих лесных жителей, нисколько не смущал родителей Форэста, хотя, конечно, они это не афишировали. Наоборот, Шустрику и Миле уединённый образ жизни очень нравился. Они частенько использовали крылатое выражение « Наш дом – наша крепость!». И действительно, большой дом был непреступен, как крепость. Самого Форэста такое положение дел не сильно радовало, так как он хотел показывать друзьям свой дом, свою комнату, захватывающие дух пейзажи, которые открывались из окон разных комнат, но положение обворожительного домика было бескомпромиссно. Форэст первое время часто спрашивал у родителей разрешение пригласить друзей к себе в комнату поиграть, и родители никогда не возражали, даже искренне предлагали разные варианты, облегчающие разные способы вскарабкаться по гигантскому кедру до парадного дупла, отворяющего вход в сам дом. Шустрик всем предлагал воспользоваться верёвочной лестницей, но всё было тщетно. И лисята, и волчата, и черепашки, барсуки, бобры, зайчата и другие малыши, которых Форэст приглашал к себе, неспособны были осилить и малой части подъёма. Всем им не хватало ловкости, храбрости, проворности и мускулистой выносливости.

А из окон разных комнат действительно открывался неописуемый вид, который завораживал надолго. Причём из каждой комнаты можно было видеть разные волшебные картины на разные стороны света, и на горы, и небо, и долину – везде. Скорее всего, такое необычное расположение просторного дома оказало сильное влияние не только на физическое развитие Форэста, но и на умственное. Ведь такие глубокие чувства и сильные качества, как любознательность, романтичность, изобретательность, мечтательность, а также сильная тяга к путешествиям и приключениям, присущи не всем.

Всего в доме было три полноценных этажа: нижний этаж, или минус-первый; основной этаж с большой гостиной и кухней; а также второй этаж. Кроме того, было и ещё одно небольшое уютное помещение выше, которое сделал отец Шустрика незадолго до рождения самого Шустрика, и называли его чердаком. Родители в расчёт чердак никогда не брали и никому о нём не рассказывали, хотя там было очень уютно и время от времени туда ходили по непонятным Форэсту соображениям, а именно, со слов мамы и папы, – посидеть в тишине, побыть наедине с самим собой, помедитировать в темноте и спокойствии. Бельчонка чердак тоже привлекал. Форэст любил рассказывать о нём всем и периодически ходил туда самостоятельно. На чердаке была одна небольшая, но просторная комната, в которой на полу всегда лежало пару ковриков для йоги, несколько валиков из пледа, парочка тибетских поющих чаш и небольшой стеллаж у стены с аромалампами, маслами, свечами, маленькими скамеечками на одну белку и прочими вещами, которым Форэст не уделял особого внимания. Больше всего бельчонка привлекали четыре вентиляционных отверстия небольшого диаметра, которые выходили через толстые стены кедра вверх, к небу, строго по направлению на север, восток, юг и запад. Они были сделаны так хитро и изящно, что с улицы их было совершенно не видно, дожди не попадали в них, а чистый свежий воздух, слабый свет, пение птиц и звуки леса всегда наполняли эту уютную комнату своим ласковым настроением. Форэст смотрел сквозь эти длинные узкие вентиляционные отверстия, как через изящные подзорные трубы или телескопы на живописные облака в дневное время, а на звёзды – в ночное. Дело вроде бы не динамичное, что обычно усыпляло интерес малыша, но что-то в этом наблюдении было мистическое, что притягивало Форэста как магнит.