Розалина Будаковская - Barlow&Otto. Дом с привидениями

Я вскочила, попутно натягивая джинсы, и вдруг вспомнила о Джоне. Я не увидела его, перегнувшись через кровать, и запаниковала. Если Татьяна узнает, что он снова оставался… Не знаю, где мне искать новую комнату. Спальный мешок по-прежнему лежит на пледе. Вещи на сумке Джона, под стулом его кроссовки, а самого Барлоу нет. Надеюсь, он в порядке и не попался кому-нибудь из соседей на глаза. Я собрала его вещи в пакет и прикрыла его своей курткой.

Я быстро свернула спальный мешок и плед и убрала их в сумку Джона. Она практически неподъёмная! И что он там с собой таскает? Чуть ли не мгновенно я закинула свою одежду в комод, застелила кровать и приоткрыла окно. На глаза попался чужой телефон, выглядывающий из-под кровати, я спрятала его в свою сумку. Ровно в этот же момент в дверь постучали.

– Да! Да! – от неожиданности я вздрогнула. – Входите.

– Доброе утро, деточка! – как всегда, улыбалась миссис Шварц. – Суббота, ты не забыла? Я собираюсь поменять эту старую дверь.

– Да, конечно. – неестественно широко улыбалась я, всеми силами стараясь скрыть внутреннее волнение. – Тогда пойду умоюсь и побегу. – продолжала улыбаться я. – Опять опаздываю.

– Хорошего дня, Отто. – пожелала хозяйка квартиры. Она почему-то всегда называет меня по фамилии.

Подхватив свои вещи, я спряталась в ванной. На раковине лежит моё полотенце. Под ним светло-зелёная зубная щётка и мужская бритва. Следы Джона начинаются и заканчиваются в ванной. «Не смылся же он канализацию.» -, подумала я, аккуратно заглядывая в слив раковины. Не знаю, куда он мог подеваться. Мне самой хорошо бы привести себя сейчас в порядок и не опаздывать на репетицию.

Прополоскав рот от пасты, я краем глаза заметила, что узкое окошко над ванной приоткрыто. Странно, мы вообще его не трогаем, оно потом не закрывается – ручка сломана. Любопытство взяло верх. Я заперла дверь на шпингалет и встала на бортики ванной. Ничего не видно через это нелепое окно. Слишком высоко для меня.

Неожиданно кто-то схватил мою руку.

– Чёрт возьми, Инди, наконец-то! – прошипел Джон. – С семи утра тут торчу!

– Ты как туда вообще пролез? – удивлённо спросила я. Через это окно, наверное, только я бы и пролезла.

– Услышал кого-то из твоих соседей. Все бока ободрал. – пожаловался Барлоу. – Инди, я одежду в комнате оставил, принесёшь?

Я пропихнула пакет с его вещами через окно.

– Встретимся внизу, хорошо? – сказал Джон.

Выскочив из ванной комнаты, я поспешила к входной двери. Джон появился спустя несколько минут – спрыгнул с пожарной лестницы. Я положила полотенце, бритву и щётку в освободившейся пакет.

– Ты потеряла мои носки. – недовольно сообщил Барлоу. – А я вчера ноги стёр, между прочим.

Порывшись в сумке, я нашла только капроновые гольфы телесного цвета.

– Сойдёт. – он недовольно выхватил их у меня из рук. – Скользко. – удивлённо поделился Джон, снова обувшись. – Теперь завтракать. Я ужас какой голодный! С тебя кофе, я там в ледышку превратился.

– И ты всё это время стоял там? – не выдержала я, обернувшись на здание. – Голым?

– Естественно. – несколько горделиво кивнул он и выпятил грудь. – Ты ведь снимаешь не нормальную комнату, куда можно добраться с пожарной лестницы. – с укором посмотрел на меня друг.

До репетиции ещё три часа.

Мы остановились в кафе недалеко от Академии. За прошедший час Джон умял штуки четыре сэндвича с курицей и авокадо, выпил две чашки кофе со сливками и завершил свой завтрак большим пирожным с вишней и творожным кремом. Не люблю есть с ним за одним столом хотя бы потому, что он может есть столько, сколько ему захочется, а я вынуждена ограничиваться пустым кофе, чтобы не поправиться. Это ужасно раздражает.

Джон с очаровательной улыбкой рассматривает посетителей заведения и иногда косится на меня. Он хитро улыбается и продолжает делать вид, что я его нисколько не интересую. Из-за не проходящего чувства голода постоянно клонит в сон. Наверное, только на репетициях мне удаётся немного отвлечься от мучающей усталости. Когда сосредотачиваешься на любимой работе, все остальные проблемы уходят на второй план и кажутся незначительными.

На репетицию мы пришли очень рано. В зале ещё никого нет. Занавес опущен, работают всего три лампы, и те развёрнуты лишь на сцену. Пахнет жжённым сахаром и немного пылью. Прохладно и тихо. Как-то непривычно.

На сцене стоит одинокий стул. Джеймс вчера сломал его, швырнув со сцены в приступе злости. У Тотти никак не получалось взять нужную высоту. Джон разулся, оставил куртку на первых рядах и забрался на сцену. Он чуть не навернулся с неё, поскользнувшись из-за капроновых гольф. Джон называет сцену своим истинным домом, там он чувствует себя по-настоящему свободным и живым. Мой друг дорисовал стёршиеся меловые линии круга, в который мы должны уместиться, танцуя вальс.