Мария Фир - Дорога мёртвых. Том 2

Никс разведывала путь, но лес казался нескончаемым. Келлард начинал тихо злиться, отчасти из-за однообразия хлюпающего под ногами мха и дрянного запаха болот, но ещё больше – от мыслей о Первом королевском рыцаре. Своим рычанием теневой воин Данэль будил внутри мага океан его собственной невыплеснутой злобы. Наедине с собой маг мог не заботиться о сохранении равнодушного лица, и ему хотелось, подобно непокорному слуге, рычать и скалить клыки при мысли о том, что Донния очень скоро окажется в постели другого мужчины. Его хрупкая и нежная жрица станет шептать на ухо кому-то ещё, а тот будет сжимать в ладонях её грудь, её чудесные округлые бёдра, целовать её трогательно дрожащие губы. Тьма ночи снаружи позволила внутренней тьме разрастись до таких размеров, что маг остановился и привалился к дереву, тяжело дыша. Никс и Данэль послушно кинулись к хозяину.

– Я её не отдам, – еле слышно прохрипел Келлард, и сразу стало легче.

Сдавливающие грудь тиски ослабли, дали сделать судорожный вздох. Никс взволнованно зашипела, и маг рванул повязку на руке и позволил слугам напиться до отвала. Вместе с кровью и тёмным даром понемногу уходила и нахлынувшая ненависть. Он еще не знал, что сделает с Первым рыцарем, но в любом случае тот не прикоснётся к его женщине. А если прикоснётся, то заплатит за это своей жизнью – не больше и не меньше. Сердце немного успокоилось, напитавшись этой мыслью, и эльф продолжил свой путь.

Он шёл уже так долго, что небо на востоке начало понемногу светлеть. Время от времени маг применял заклинания, позволяющие обнаружить поблизости следы волшебства, но лес отвечал ему магической тишиной. В ветвях деревьев, дуплах и расщелинах ютились крохотные комочки жизней, под кочками и слоем опавшей листвы медленно превращались в тлен косточки умерших и съеденных обитателей чащи. Ни следа дикого эльфа или человека, способного к колдовству. Эльф опрокинул в рот флакончик с зельем, усиливающим чутьё и зрение, убрал источник света, огляделся и почти сразу же уловил прежде незаметные колебания эфира.

Где-то неподалёку образовался пространственный разрыв, и глупые беспризорные тени вырвались на болота. Келлард покачал головой: вряд ли это могло быть причиной его отклонения от курса, но всё же место стоило осмотреть.

– Сейчас развлечёшься, – шепнул он Никс, которая висела за его левым плечом. – Да и я заодно.

И маг пошел, почти побежал к мерцающему вдалеке между чёрных стволов разрыву. Тени с воплями ринулись вперёд. Призванные сущности по каким-то личным причинам терпеть не могли низших созданий сумрака, которые всегда толклись возле спонтанных дыр в междумирье. Несмотря на непокорные характеры, Никс и Данэль принадлежали к существам, которые были во много раз умнее и сильнее беспризорных духов. И их, вероятно, оскорбляло хаотичное поведение озлобленных глупых тварей, как оскорбляет порой эльфийских аристократов привычка их лесных сородичей есть руками, сидя на земле, или их полная безграмотность.

Слуги Келларда в считаные мгновения расправились с беспризорными тенями, но возвращаться к магу, который промочил сапог и приостановился, не спешили. Что-то привлекало их внимание, и Никс несколько раз противно, металлически заскрипела.

– Что вы там нашли? Думаете удивить меня? – Так и не закончив с сапогом, маг побежал к теням.

На небольшом участке сухой земли, прижав к груди застывшие в последней судороге руки и широко распахнув глаза, лежала растрёпанная темноволосая девчонка. Вся её одежда с ног до головы была изорвана, на бледной щеке запеклась размазанная кровь. Синеватые губы, хотя и были чуть приоткрыты, давно уже не согревались дыханием. Но хуже всего в открывшемся зрелище были застёгнутые на запястьях миралитовые наручники – по одной только этой детали маг сумел составить неутешительную картину того, что произошло с бедной девочкой. А после нашлась и вторая деталь. Маленький значок Академии Трира, приколотый к воротнику ученического платья.

Келлард опустился на колени, бессознательным жестом отвёл с уха девушки грязную прядь волос и удостоверился в том, что погибшая была человеком. И всё же в заострившихся чертах её точёного фарфорового личика было столько эльфийского, что маг не сумел сдержать горестного стона. Никс ответила ему заунывным воем. Маг в странном порыве приник к груди своей находки и долгое время выслушивал тишину. Кровь прилила к его голове, и ему начало казаться, будто ухо различает едва заметные, разделённые долгими интервалами, толчки сердца.