Влас Комар - Онфимка

– Потом по обеим берегам реки пошел слух, что Золотой Змей побил в столице Муроме половцев, а его отряд идет по реке с какой-то великой миссией. Но мы не чаяли, что вы к нам свернете!

– Многоуважаемая госпожа, – вмешался в беседу на своем ломаном наречии Луций. – Я ромейский ученый Луций и я много чего повидал на своем веку. Я нашел вашу градостроительную задумку весьма неплохой. Но откуда вы знаете инженерные решения? Ведь для этого нужно было где-то учиться…

– Я даже грамоты не знаю, – усмехнулась Есеня и подмигнула Луцию. – Но поверь мне, друг Луций, выпишу себе из вашего Царьграда лучшего учителя нашим детям! И будут они поумнее многих ученых в мире!

– Будут! – таким же тихим эхом откликнулся Никитка, но его опять никто не расслышал.

– А строить мне помогает простая смекалка – смотрю и вижу, как надо. Только людей у нас мало, хоть и собрались здесь сейчас несколько разоренных деревень – все равно слишком медленно идет стройка… Но я не унываю, знаю, что и это все пройдет когда-нибудь!

– Все пройдет, как с белых яблонь дым*, – совсем уж тихо пробормотал Никита, что выглядело довольно некультурно с его стороны.

– Никита, что ты там все время бубнишь про себя? – одернул его Онфимка и толкнул в мощное конское плечо. Никита встал, склонил голову перед Есеней, а потом, важно задрав пушистый подбородок, начал очень официальную речь:

– Моя Великая Госпожа, которой я служу в вечности, передает вам привет и поклон, дорогая Есения! И просит вас и ваш род принять от Неё в подарок небольшую безделушку!

Никита забил передними копытами («Должно быть, Небесными», подумал про себя Онфимка) какую-то редкую барабанную дробь, отчего во все стороны полетели серебряные и алмазные искры. Раздался громовой топот копыт и неизвестно откуда понёсся по полю алый конь размером с гору! Все застыли на лужайке – кто от ужаса, кто от восторга. Конь поскакал к лесу, из которого пол часа назад вышли охотники.

Конь пылал огнем – огромные языки пламени вместо гривы окутывали его голову! Он махнул ею вправо – и ровными голыми стволами опалились деревья. Махнул влево – и попадали, покатились по полю вековые сосны, как трава, срезанная косой. Стукнул конь передними копытами – и подпрыгнули бревна в воздух, а приземлились уже у частокола. Стукнул конь задними копытами – и подскочили бревна, встали в вертикаль, да сами попрыгали в свои дырки, которые до этого мужики откопали да отбили… Хотел конь снова махнуть своей пылающей гривой влево…

Но тут раздался такой властный крик Есени, что даже у этого сверхсилача слегка задрожали задние ноги:

– А ну-ка ты, ядреная кочерыжка, куда лес портишь? Не видишь ты что ли, что он специально высажен для красоты! А ну пошел!

Да уж, времена меняются, проходят эпохи, а девочки всегда остаются девочками! В любой ситуации успевают подумать о красоте!

Конь удивленно посмотрел на Никитку, тот что-то ему промурлыкал на небесном. Он склонил свою пылающую башку и грустно поплелся в сторону частокола, рассчитывая найти понимание у мужиков.

– Ну, в общем, это Конь-Огонь, а ты уж сама его к работе пристраивай, как знаешь – пролепетал Никита, с жалостью глядя на великое животное. – Судя по всему, вы найдете общий язык.

– Почему никто не хочет видеть прекрасное на этом свете? Все только и соревнуются, как бы побольше загубить красоты, никто не думает ее приумножать…

Конь горестно бил ножкой, и с каждым ударом в земле образовывалась еще одна пробоина для частокола. Мужики его гладили и успокаивали, удивляясь тому, что огонь на его гриве не жег их руки, а также переживая, что от усердия он наделает больше дырок, чем нужно. Наконец, Есеня позвала Коня-Огня к себе, внимательно осмотрела со всех сторон, улыбнулась, схватила его огромную башку обеими руками и прижала к себе. Конь подбородком крепко обнял ее сзади за спину. Как и все лошади, Конь-Огонь был очень сентиментален, немедленно расплакался крупными лошадиными слезинами и сопливо расфыркался. Есеня же напротив, мальчишески присвистнула и ловко вскочила ему на спину. Кое-как пришпорив его крохотными лапоточками, поскакала она в дальний лес, откуда шла очередная телега с тяжелым трудом добытыми бревнами. Там она начала показывать и рассказывать новому члену команды его непосредственные обязанности. Работа закипела.

От толпы бабушек и матушек отделилась одна женщина, очень похожая на Есеню. Она подошла к путешественникам и поклонилась им в ноги: