Марина Абелес - Дар

Берта повернулась обратно ко всем. У нее в руках была черная шапка Димки.

– Но ка-а-ак! – воскликнул отец и все уставились на Димку.

Он смотрел честными глазами и даже не моргал.

ГЛАВА 2

Сцена

Мира и Димка находят в печке золотые монеты.

– Левее! Правее! Нет, еще левее, – Димка стоял в дверях, отделявших кухню от гостиной. Обе ее белые части были распахнуты настежь. А его сестра неуверенно топталась около печки-голландки. Распущенные, каштановые волосы касались лопаток. Майчонка сбилась и оголило одно плечико. А вылинявшие, светло-бежевые колготы с вытянутыми коленями сползи с талии, и мотня болталась между ног.

– Ну, ты чего еще не знаешь где лево, где право!? – злился Димка. Сегодня он водил. По его плану Маринка, должна была пройти мимо печки, зайти в комнату родителей и залезть под кровать. Там в дальнем углу под стражей пауков и пыли, и был спрятан мячик.

Снег пытался заглядывать в окна, выстраивая баррикады около стены. Вьюжило. Заканчивался ноябрь 1973 год. В Саратове на улице Октябрьская доме 13/1 Бабушка Алиса пять часов назад топила печь, и она уже сильно остыла.

Вдруг Мира открыла железную заслонку и засунула во внутрь свою худую ручку.

– Ты, что дура! Обожжёшься! – Димка подскочил к сестре и начал ее оттаскивать. Но хоть он и был старше на пять лет, но справиться упрямицей ему было не так просто. Она лягнула его, а мальчик, чтобы не упасть ухватился за резинку мириных колгот, и они слезли до середины ягодиц. Мира же зацепилась одной рукой за заслонку, и та скрипнула, удерживая от падения и пятилетнюю девочку, и висящего на колготках ее брата. Второй рукой девочка продолжала упорно лезть в печь.

Уперевшись в еще теплую плитку голландки щекой, пыхча, правую руку уже по плечо девочка уже засунула в узкое отверстие. Узкая заслонка была распахнута настежь, но все равно дальше ее не пускал небольшой проем, ровно такой, чтобы взрослый мог занести туда руку со спичкой и поджечь газовые горелки по периметру. Но не обращая внимание на препятствие ей непременно так нужно было туда, что если бы Мира только могла, то залезла бы туда с головой.

– Да не там я его спрятал! Под кроватью у родителей мяч! – Димка восстановил равновесие и со всей силы снова дернул за колготы, и они соскочили до колен. Сестра осталась в одних белых трусах с утятами. – Дура, вылезай!

Но Мира его не слышала. Она закрыла глаза и продолжала шарить рукой по периметру внутри печи. Некоторые горелки щипали ее не остывшими звеньями, и она быстро одергивала от них руку и переходила к следующему участку. Внутри печь была с выступом. Зачем-то с этакой полочкой из кирпича. Горелки располагались ближе к центру, а полочка уходила от них в глубь.

И тут ее рука нащупала какой-то предмет и еле поддевая его едва достающими пальцами она стала сдвигать его ближе и ближе к себе.

….

– Охренеть! Ой! – Димка зажал себе рот обеими руками и тут же перепачкал лицо сажей.

– Я все слышу! – крикнула из кухни бабушка, возившаяся с пирожками у духовки. – Еще раз ругнешься все расскажу отцу! – отчитала она Димку.

Брат и сестра сидела прямо на полу у печки и перед ними лежала почерневшая, вся в саже железная коробка. Димка еле вскрыл крышку. Мира протянула руку взяла монетку и подняла на свет. Она переливалась золотом и была такой большой, что две таких закрыли бы полностью ее ладошку.

– Это же царские четвертаки! – выдохнул Димка. – Щас! – и он убежал в соседнюю комнату. Погремел там чем-то и через мгновенье вернулся обратно, держа в руках учебник по истории, – Вот! – мальчик пролистнул пару страниц и открыл нужную. На ней были нарисованы их монеты.

….

– Где вы их взяли! – спросил дед.

За столом на кухне сидело все семейство – все шестеро. Мира с Димкой с большим любопытством рассматривали потрескавшуюся клеенку на столе.

……

Алиса Гадовна (к отцу Алисы его родители очень хотели призвать удачу и счастливую судьбу, потму назвали единственным возможным в этом случае именем – Гад)1 прислушалась. Еще минуту назад оравшие, как потерпевшие в соседней комнате внуки подозрительно не издавали ни звука. Вытирая испачканные в муке руки, женщина крадучись, как команчи на охоте вошла в зал:

– Что там у вас? – она нависла над сидящими на полу детьми. – Святая Дева Мария! – и вдруг Алиса Гадовна увидела столько золота, сколько ей не удалось за всю свою пятидесятилетнюю карьеру стоматолога-протезиста.

Дед был насильственно вытащен из подвала, где настрогал за верстаком уже целую гору стружек и записан в следопыты. Под бдительным контролем бабушки и несметным потоком ее ЦУ, он обследовал печку вдоль и поперек, обстукал ее на предмет новых драгоценных захоронений. Три часа он лазил по ней как человек-паук, но кроме сажи ничего не нашел.