Татьяна Волкова - Шиномонтаж на кладбище. Междумирье

Вечер был безнадежно испорчен. Пышки остыли, петь похоронные хоралы не хотелось. Нужно было расходиться, потому что все самое ужасное за этот вечер уже случилось. Но любопытство не отпускало приятелей. Переглянувшись и тяжко вздохнув в очередной раз, оба поднялись и, не сговариваясь, двинулись по дороге следом за троллем. Глубокие следы каменных босых ног четко и глубоко отпечатались в свежей зелени и мягкой почве.

– Мне не хватает пробкового шлема – задумчиво произнес Джованни. – Для полноты картины. Два почтенных джентльмена преследуют босоногого дикого и грубого аборигена. Еще мне очень не помешает ружье. На слона, никак не меньше.

– Аборигены тут мы! – взъярился Гриф – Это мы тут живем, а он пришел, чтобы все разрушить и уничтожить!

Гриф сильно ткнул стальным клювом босой след тролля и внимательно прислушался. К огромному разочарованию грозной птицы, жалобных воплей не последовало. Стрекотали сверчки. Где-то глухо подавали голос ночные птицы перед началом охоты.

– А что, бывает, срабатывает? – заинтересовался вампир

– Сработало бы. Непременно сработало. Если бы только у тролля была душа. И еще было бы неплохо, если бы у меня была его кукла Вуду. Но души у тролля нет и сердце у него каменное. Как и все остальное. Потому и не сработало. Но я должен был попытаться!

Приятели залегли за ближайшим холмом и принялись наблюдать, как обустраивается тролль. Мастерхэв работал как проклятый. Земля комьями летела из под его лопаты, образуя протяженный и глубокий овраг. Камни и огромные валуны, выброшенные лопатой тролля, причудливо ложились на вершины и склоны холмов, полностью преображая пасторальный пейзаж.

– Ишь, как лопатой машет. Бабу бы ему хорошую, может, утихомирился бы, остепенился – проворчал Джо, обустраивая классический вампирский полог невидимости и защиты для себя и для Грифа.

– Нельзя ему бабу – досадливо поморщился Гриф

– А что так?

– Да жрет он их!

– Ест женщин? Серьезно?

– Ну конечно, а ты думал, только тебе можно что ли?

– Джо как-то конфузливо отвернулся и Гриф забеспокоился – Ты это что, Джо? Ты по мальчикам что ли? Ну извини тогда, я знаю, в ваших Италиях всякое бывает.

– Нет, Гриф, глупости все это. Хотя, конечно, бывает всякое. Жизнь длинная, все надоедает, приедается. Дело не в этом. Люди в последнее время испортились. Раньше было лучше. Простые мысли, чистые чувства. Шея грязная, немытая, зато душа прозрачна, как свежий родник. А сейчас что? Сплошной силикон, куда и укусить не сразу найдешь, все блестит, сверкает, отлакировано, отполировано и покрашено. А в душе такая грязь и тоска, что укусишь, и сам поневоле завоешь, так что и жить не захочется.

– Ну, вот их он и жрет – мрачно подтвердил Гриф.

– Может оно и к лучшему – задумчиво ответил Джованни.

Над обновленными вершинами холмов стали собираться тучи и к вечеру, впервые за сотни лет, над долиной загрохотала молния и пошел дождь. По дну оврага, постепенно набирая силу, заструился тонкий ручеек.

Промокшие и продрогшие партнеры укрылись от дождя в склепе Джо и, вздрагивая, прислушивались к раскатам грома. На каменные плиты ложились отблески молний. Ближе к полуночи дождь прекратился, но гром не утихал, стал равномернее, размереннее. Отблески и зарницы отдавали малиновым и алым.

Гриф пригорюнился. Джо пару раз слетал к месту работ, перекинувшись летучей мышью и был вынужден констатировать, пришелец обустраивался всерьез. Тихой и размеренной жизни на старом кладбище, похоже, настал конец.

Наутро партнеры направились к троллю с официальным визитом. Посмотреть было на что. Зеленые холмы по левую сторону кладбища, мягко скрывавшие древние гробницы, преобразились до неузнаваемости. Вершины холмов стали выше, изменили очертания. На некоторых вершинах образовались белые снежные шапки. Тут и там журчали ручейки, образуя мелкие порожистые речушки и заводи, в которых плескала плоскими розовыми хвостами форель. В крошечных водоворотах на дне деловито сновали раки. Прямо перед мостом речушки сливались в бурлящий поток, опасно ревущий среди здоровенных валунов. Миллиарды брызг взвивались сияющим облаком почти до середины мощных бетонных опор моста. Первая и последняя опоры были вынесены наверх, к горным пикам. И оттуда, с невероятной, недосягаемой высоты, спускалось сверкающее кружево стальных тросов, на которых над ущельем было подвешено широкое восьмиполосное шоссе со свежей, ярко мерцающей новой светоотражающей краской дорожной разметкой.