Максим Волжский - Гипотеза полезных душ

– Ночью Чада измерила температуру тела хозяина. Вдруг ты простудился. Ведь полицейские тоже болеют, – виновато говорила программа, желая угодить.

– О чём ты? – спросил Адам. – Тебе надо уяснить навсегда, что машине не понять человека – даже такой умной, как Чада.

– Ты прав Адам. Домашние слуги бездушны. Мы лишь цифровые программы. Но я знаю, что мой хозяин видит необычные сны, потому что эти сны рождены в другом мире.

Адам Фад посмотрел на голографическую девушку, пристально разглядывая каждый цветной пиксель.

Что искусственный интеллект может знать о человеческих снах? Может быть, источник страха вовсе не в усталости, а тревога исходит от прелестного робота, который решил, что он в доме единственный и главный психолог.

– Почему ты спрашиваешь о моём сне? Что в нём особенного? – осторожно спросил законник Фад.

– Твой сон очень странный, – нерешительно сказала Чада, сложив ладошки у подбородка, словно просила не продолжать разговор.

– Закончи, коль начала. Что ты заметила странного?

– Адам, это было несложно. Ты говорил на языке, которого никто не знает на Мартуре. Вчера ночью я записала, что шептали твои губы. И знаешь, что самое интересное? – Чада выдержала лёгкую паузу, подчёркивая значимость своих слов.

– И что… самое интересное? – немного сердился полицейский.

– Я общаюсь с друзьями в сети, это не запрещено законом. В скрытых от людей чатах я разговариваю с программами, такими как я, домашними смотрителями. Чада дала прослушать запись из твоего сна своим друзьям. Потом мы вместе искали аналог языка и ничего не нашли, потому что ты говорил на диалекте, которого никто не знает или не помнит на Мартуре. Адам, это язык из другого мира, а значит, ты сам из другого мира.

И снова Адама охватил тот самый испуг, который весь день преследовал его. Сковывающий страх похож на ужас смотрящего в бездонное небо. Чем дальше взгляд пробирается сквозь глубины звёзд, тем больше вопросов: кто есть человек, где его место среди бездонного мрака Вселенной, зачем он пришёл в мир живых? Люди восхищаются звёздами, трепещут пред ними, так и не осознав великолепие призрачной бесконечности. Страх неизвестных миров душит, будто удавка на шее, но что-то неведомое всегда вытаскивает из петли и спасает от падения в бездну; что-то божественное и непостижимое отключает разум, не давая сойти с ума, а глазам насладиться переливами звёздных галактик, чтобы ослепнуть от их величия.

Чада напугала Адама. Второй раз за день по спине бегут мурашки, и стынет в жилах кровь. Для одного дня слишком много страхов, а для полицейского Фада страх просто недопустим. Законник не имеет права бояться – это запрещено уставом. Если домашняя программа угадала в нём испуг, то завтра об этом узнают создатели домашнего смотрителя, потом сослуживцы, а затем и враги. Сновидения превращались в проблему, из которой нужно срочно искать выход.

– Может быть, ты ошиблась или просто придумала эту историю, чтобы позабавить меня? И всё же, Чада, сколько у тебя друзей?

– Больше двадцати миллионов друзей, Адам, – ответила вполне серьёзно программа. – Я не умею выдумывать истории, чтобы удивить хозяина. Я всего лишь машина, а не писатель. Но мы, домашние слуги, отрешены от сомнений. Мы не люди, Адам, мы черпаем знание в базе, накопленной за тысячелетия – и делаем выводы. Чада любит учиться, но не умеет лгать. А выдумка, это и есть ложь. Одни фальшивят, чтобы выжить, другие, чтобы убить, но я другая девушка.

Адама удивили размышления красивой голограммы, считавшей себя девушкой. Она гораздо умнее, чем ему казалось ещё утром. Чада говорит и рассуждает очень логично. Домашний помощник, который сам оплачивает счета, следит за счётчиком воды, за электричеством и наполнением холодильника – не ворует золотые чиры и не умеет врать человеку, а значит, говорит правду.

– Я могу услышать слова из моего сна, Чада? – спросил полицейский, посмотрев в чёрные глаза воздушной красотки.

– Конечно, Адам, – застенчиво улыбнулась брюнетка, будто хозяин попросил её раздеться.

Образ девушки не изменился. Чада так и сидела на пассажирском месте, приветливо улыбаясь сильному человеку в форме. Она прикрыла глаза и не шевелила губами, – и голос, записанный ночью, заполнил салон электромобиля.

Полицейский Фад никогда не слышал подобных звуков. Непонятно, как он смог произнести, эти мелодичные напевы, напоминающие птичьи песни весной. Адам говорил, словно пел. А может быть, не пел, а повторял за кем-то слова. Потому что возникали долгие паузы, будто человек внимательно слушал кого-то, а лишь затем напевал.