Максим Волжский - Гипотеза полезных душ

– Я здоров, Веда, и не голоден. В горах можно раздобыть много еды и наполнить флягу водой по самую крышку. Скоро закончится буря, и это прекрасно. А знаешь, что будет после бури?

Веда приподняла удивлённо тонкие бровки, смешно качнула головой и лёгкая улыбка, похожая на усмешку, мелькнула на её лице.

– Ой, напугал. Я совсем не боюсь песчаного урагана, и ты думаешь, я страшусь тьмы? Человек, ты наивен и глуп, как все старики на Тембре. Почему вы не можете жить спокойно и вечно лезете к нам? А я знаю почему. Потому что ты и твои солдаты – ходячие мертвецы, у которых отсохли мозги. И не спорь со мной. Моя мама не обманывает, когда рассказывает о мертвецах в форме и плащах – таких, как ты.

Что было на Тембре ужаснее бешеного урагана? Все люди на планете, знали, что страшнее безжалостных бурь – это звериная ночь. Уцелевшие после трагедии животные ушли высоко в горы – туда, где остались озёра с пресной водой. Звери адаптировались к радиоактивным лучам и приспособились к вечному пеклу и голоду. Животные эволюционировали каждый день, каждую минуту. Они росли или уменьшались, погибали безвозвратно или, умнея, находили способ продолжить свой род. Звери менялись с такой скоростью, что не каждый быстрый писарь успеет записать в журнал перемены, происходящие прямо на его глазах.

Ночью горы оживали, пробуждаясь от дневной спячки. Из глубоких пещер с хрипом и зловещим рыком выходили стаи огромных, диких собак – с разумными, почти человеческими глазами. Глазами голодными, полными ненависти ко всему живому. Хищники от самых маленьких до гигантских медведей рыскали по камням в поисках пропитания и совсем не без интереса заглядывались на людей, если двуногие существа попадались им на пути.

Были и другие животные, которые ещё несколько лет назад умели только пастись на лужайке да щипать ароматные цветочки. Космическая энергия и хитроумная эволюция изменили травоядных до неузнаваемости. Домашние животные обзавелись клыками и, словно заправские альпинисты – бывшие бычки, козлики и свинки скакали по горам, спасаясь от волчих свор, не чураясь самим перекусить органической плотью.

А растения? Обычные травы, злаки, кустарники и деревья? Все они так быстро приспособились к изменениям на Тембре, что сегодня достаточно одной ночи, чтобы взрасти окрепшим древом, расцвести плодами и дать семена для завтрашней поросли. Весь жизненный цикл природа уложила в несколько часов. И эта бурная ночь, насыщенная визгом жертв и лютыми тварями, представляла смертельную опасность для Суммана и для других выживших людей. Что говорить о девочке – пусть ей уже и тринадцать.

– Выходит, что спас тебя зря, – пожал плечами Сумман, наблюдая за реакцией малышки. – Тебе не страшна буря, ты не боишься хищников – значит, нам можно расстаться. Ты пойдёшь к своей маме, набираться опыта, чтобы в будущем возродить Тембру, ну а я останусь в горах, со старыми, безмозглыми дикарями, каким являюсь и сам. Так и поступим. Ну что, будем прощаться?

Сумман попытался встать, будто послышалась команда командира. Он оттолкнулся руками от пола и тут же рухнул назад, подняв облако ржавой пыли. Его колено распухло и выдавало в солдате некую браваду. Крепкий, вполне разумный мужчина не понимал, что Веда не обманывает его. Ей действительно тринадцать, и если бы человек знал, кто Веда на самом деле, то можно не сомневаться – говорил с ней совершенно иначе.

– У тебя растяжение и надрыв связок. Куда ты пойдёшь, человек? Тебе ни за что не сбежать от псовой засады. Скажу по секрету: ты очень сытный ужин для хищника. И если старость иссушила твои извилины, то можешь идти куда вздумается. Не буду сдерживать твой безрассудный порыв.

Веда смотрела прямо в глаза мужчине, демонстрируя недетский характер. Её взгляд настойчиво сверлил разум солдата, а слова были въедливее речей политиков прошлого, цепко щипая самолюбие даже такого сильного гражданина Тембры, как Сумман Фад.

– Та-а-ак, бунт на корабле перерастает в восстание малышей? – изумился солдат, постучав огромным кулаком по железной стене трюма. – Ты интересная девочка, Веда. И пожалуйста, перестань называть меня, человек. Моё имя, Су-умма-ан.

– Я помню твоё имя, Сумман Фад, но какой в том прок?

После вызывающих слов Веда гордо вскинула подбородок и расправила порядком замаранное платье.

Солдат ещё раз увидел, насколько она мала. Девчонка такая худенькая, почти игрушечная, но такая дерзкая. Почему кроха называет его, человек? Может быть, оттого что Веда, сама не человек? Но тогда, кто она?