Сергей Милушкин - Послание из прошлого. Петля времени

Он подумал и тихо сказал:

– Открывай.

1941 год

– Идем в раздевалку, здесь небезопасно, – сказал отрывисто мужчина и, не оборачиваясь направился к низенькому строению, располагавшемуся позади основной чаши стадиона.

Шаров оглянулся. Ловушка? Но кто мог знать, что он направлялся сюда? Еще есть пара секунд, чтобы убежать. Мысли теснились в голове. Мужчина продолжал идти к темной двери, не оборачиваясь.

Шаров вздохнул. Он проделал этот сложный и опасный путь, едва избежал задержания, вылез из окна, попал под пули – и все это зря? Нет, он должен получить ответы. Или, по крайней мере, понять, что делать дальше.

Нехотя он тронулся вслед за мужчиной. Тот уже подошел к приземистому строению, вынул из кармана ключи, вставил один в замочную скважину, повернул два раза и дернул дверь на себя. Дверь отошла с легким скрипом. Петли давно не смазывали.

У Шарова забилось сердце.

Сколько раз он видел открытую дверь раздевалки и сосредоточенные лица соперников внутри? Десятки? Сотни? Кажется, он даже чувствовал запах пота из темного проема, хотя конечно этого не могло быть – довольно сильный и холодный ветер дул без устали и единственный запах, который он сейчас ощущал был запах пороха.

– Проходи, – сказал мужчина сухо. Странно, но в его голосе Шаров расслышал если и не одобрение, то намек на него. – Честно говоря, я думал, ты убежишь, – раздался его голос из темноты, когда они прошли внутрь и дверь закрылась, отрезав путь к отступлению. Они оказались в черной обволакивающей и сырой пустоте, напротив друг друга, так близко, что Шаров ощущал дыхание этого человека на своем лице. Легкие нотки табака, смешанные с едва заметным коньячным ароматом.

В памяти вдруг всплыла коробка кубинских сигар, которые Шаров протягивает человеку, лицо которого скрыто развевающимся красным флагом – вокруг какое-то празднество, шум толпы, громкая музыка, вокруг красивые девушки и атмосфера всеобщего веселья… ему всегда казалось, что это сон.

А теперь и эта раздевалка, запах которой он узнал бы из миллиона. Ему не было страшно, скорее любопытно. Шаров прикрыл веки и представил…

Справа шкафчики спортсменов, слева длинная скамейка, над ней два небольших окошка. На стене большой календарь соревнований в виде таблицы с названиями первенств, городов и стадионов, под ним столик с несколькими бутылками минералки и высокой изогнутой вазой, в которую ставили цветы, подаренные поклонниками по дороге в раздевалку.

Чуть дальше за шкафчиками еще одна дверь и небольшая душевая на трех человек. Вот и все спартанское убранство.

Пол дощатый, стены выкрашены белой краской. На потолке две лампочки, но их почти никогда не зажигали, потому что соревнования проходили днем и света из окошек как правило, хватало.

– Представил? – спросил тренер.

Шаров вздрогнул.

Откуда он мог знать, о чем я думаю? – мелькнула у него мысль.

– Все как прежде, – прошептал Шаров.

– Да.

Раздался щелчок выключателя и в раздевалке вспыхнул неяркий и какой-то дрожащий свет.

Шаров инстинктивно глянул на окна. В обороняющейся Москве он пробыл менее суток, но уже прекрасно знал, что ни один луч света из помещений и зданий не должен вырваться наружу. Вражеские самолеты-разведчики кружили над городом словно грифы-падальщики. Попадаться по такой глупости ему не хотелось.

– Не бойся, я все зашторил, – усмехнулся мужчина. – Но навлекать беду и тратить электричество не будем. Надеюсь, ты сравнил свои ощущения с увиденным.

Шаров огляделся. Комната удивительно походила на ту, что нарисовало его воображение. Разве что шкафчики спортсменов были закрыты, а ваза на столе пуста. Только пара увядших лепестков лежало возле нее.

Или все же это было не воображение? Тогда что? Он потряс головой, пытаясь смахнуть наваждение и в это мгновение свет в раздевалке погас.

– Я тебе свою часть рассказал… – послышался голос в темноте. – Теперь твоя очередь. Раз уж пришел, говори.

Далеко на западе протяжно ухнуло, взвыл сигнал тревоги, снова заработали зенитки. Пытаясь успокоиться и найти подходящие слова, Шаров сжал кулаки. Потом разжал их, но слова не приходили. Он попросту не знал, что сказать, как объяснить свою ситуацию этому человеку. Он не знал, в каких они были отношениях и что связывало их. Единственное разумное объяснение, которое пришло в голову состояло в том, что, вероятно, тот парень был очень похож на него, может быть даже, какой-то дальний родственник, о котором он никогда не слышал. Однако, насколько он знал, никто в его семье никогда не увлекался спортом и уж тем более не достигал вершин. Будь иначе, он, разумеется, знал бы об этом.