В Слесарев - Геймекер

Николай был невысок, но плотен. В юности занимался борьбой, и как многие из его собратьев, имел мятые уши и перекошенный коленкой соперника нос, из-за чего слегка гнусавил. Хотя жена и пилила его, он так и не собрался подправить физиономию. Однако, несмотря на устрашающий вид, напоминавший братков начала 90, Сыч слыл человеком спокойным и незлобивым, хотя иногда, в загуле, любил закосить под бандероса, что у него неплохо получалось.

Его визави – Михалыч, как обычно нигде не работал, кормясь от случая к случаю на ниве веб-дизайна. Несмотря на годы, Михалыч так и не женился. Когда-то он учился на отделении математики, и даже поступил в аспирантуру, специализируясь на пуассоновой геометрии, однако на кафедре закрепиться не смог, и никогда не трудился по специальности. Профессия учителя оказалась ему противопоказана, а живость характера и разнообразные побочные интересы не позволили заняться серьезными математическими эмпиреями, тем более, что в городишке, где они жили, других вариантов для подобного рода работы не было.

Михалыч вел пару блогов в соцсетях, по редким заказам клепал сайты, делал контент для торговых фирм и магазинов, а также подрабатывал внештатным корреспондентом одной из местных многотиражек. Хотя денег там почти не платили, удостоверением газетчика он гордился и демонстрировал его по-всякому поводу. На вопрос о профессии Климентий скромно отвечал – «литератор». Если бы начать жизнь сначала, предпочел бы заниматься «живопи́сью».

Правда, иногда, когда уж очень припирало, он все же шабашил математическим негритосом, делая программки для различных статистических контор, подымая цифровую экономику. Московские связи, оставшиеся со времен аспирантуры, еще не совсем остыли. К тому же, такую работешку тамошние бонзы предпочитали давать не своим, а гастролерам, которые потом не мозолили глаза ни им самим, ни местным прокурорам.

Однако, как всегда, получив за работу крохотною долю списанных его трудами бюджетных средств и заработав пару-тройку нехилых коттеджей для цифрового начальства (не умевшего считать даже на калькуляторе, который, попадая к ним в руки, тотчас же сходил с ума и забывал таблицу умножения), он надолго впадал в депрессию и возвращался в уже упомянутые сферы «частного бизнеса», не столь доходные, но и не так бередившие душу.

Тема неспешного разговора наскучила уже давным-давно. Переговаривались они не столько ради дела, сколько для того, чтобы не сидеть совсем уж молча:

– Как заработать на жизнь? – Николай потянулся, покосившись на жену Аллу, сидевшую рядом на диване, – Кушать хочется, машина рассыпалась, на море не помню сколько уж не был! Душа горит, а дебет с кредетом не пускают! Жена даже тявкать перестала. Приличной работы нет, а за копейки горбатиться противно.

Еще раз взглянув на супругу и убедившись, что та находится в благодушном настроении и пока не собирается задать ему очередную трепку по поводу этого самого дебета, продолжил:

– Может сделаем игрушку, компьютерную? Спецов у нас вон сколько. Большинство не при делах. Юрка Глюкогон на три фирмы пашет, всего тысяч 40 имеет. Но деваться некуда – дети.

Я могу любую программу сварганить. И уже делал. Правда, давно. И помощники нужны. А им платить надо.

Он говорил об этом уже не один десяток раз, оправдывая свое безделье.

Чтобы поддержать разговор, его половина вяло отреагировала:

– Стрелялку? Войнушку? Гонялку? Их миллион!

– Миллион то миллион, но техника развивается быстро. Новые возможности. Качество растет. Даже классные игры устаревают. Да и надоедают они как книжки, или бабы. Каждый день хочется что-нибудь новенького. Алл! Тебе ведь хочется новенького? Каждый день?

Николай попытался сострить, но шутка получилась такая же квелая, как и весь прочий треп. Однако болтать было не о чем, и ленивая беседа продолжалась:

– Рынок большой, динамичный. Кипит и булькает! И расходится на ура! В нашем городе программистов много, институт их штампует десятками. А работы нет. Кто может, уезжает, а кто остается и за небольшие деньги работать согласен.

Михалыч был непротив. Разглядывая пейзаж за окном сквозь золотистую линзу наполненного пивом бокала, затейливо имитировавшего множественные пространства неголономных систем, он оживился и мечтательно произнес:

– Сделаем симулятор! Включил, и ты – президент. Власть, деньги, бабы. Одного снимаешь, другого назначаешь! Хорошо!

Алла – симпатичная блондинка лет 25, с улыбчивым от природы лицом, теперь, впрочем, отмеченным печатью глобального экономического кризиса, сидела рядом в накинутом домашнем халате и мягких тапочках. Она, со смешком, подлила ему пива: