В Слесарев - Геймекер

Николай пытался оспорить свое участие в этом событии, но окружающая компания только ржала, и предлагала ему срочно восполнить недоработку. Когда же, подыгрывая Вике, о его роли уже в своей беременности, с ехидством в голосе и интригующей покорностью ему сообщила и Ежевика, он начал утрачивать ощущение реальности, и в этом очумелом состоянии стал легкой добычей девушки, которая, в тишине Берлоги, на охапке ароматного сена, к восторгу аборигенного населения, оформила и его заказ на рождение ребенка. Впрочем, сопротивлялся он не сильно.

Не меньше удивился Ник известию, что за стеной «Сада драконов» живет дикий народ. Когда же ему сообщили, что каждая третья женщина этого племени также обрюхачена его семенем, и в ближайшие месяцы принесет ему еще 2–3 десятка дитяток, он впал в ступор. Только стакан самогона, вовремя поднесенный колонистами, помог сохранить ему рассудок.

Всеобщее гуляние началось. На исходе дня, когда спала жара, а солнце рухнуло за зеленые, лесистые холмы, мужчины с размахом отметили свое воссоединение.

Настоянного на древесных грибах самогона, который дикие люди как раз и готовили для стимуляции сперматогенеза колонистов, оказалось достаточно для того, чтобы ни Ежевика, ни даже Вика не смогли уклониться от их настойчивых ухаживаний, и были вынуждены принять самое живое участие во всеобщих развлечениях.

Гормональный всплеск, явившийся следствием этих забав, стимулировал роды, и пока в доску пьяные мужчины, храпя, отсыпались у костра, у Вики родилась девочка. Слава богу – программа родов оказалась сработана на совесть, а все необходимое имущество – заранее подготовлено.

Когда мужики наутро, по одному просыпавшиеся после вчерашнего, начали поднимать свои несчастные головы, детский плач, донесшийся из Берлоги, добил их окончательно, приведя в такой беспорядок, что только новая порция дикого самогона смогла сохранить им жизнь. Мужчины пили трое суток, пока не кончилось спиртное.

Кончалось оно тяжело. Дикари дважды пополняли подходившие к концу запасы, но в третий раз развели руками и выдали им какую-то жидкость желто-зеленого цвета, годную только для опохмелки.

По мере того как Николай-2 трезвел, это странное происшествие нравилось ему все меньше и меньше. К тому же, в его ушах стоял звон, будто комар, размером с кулак, не переставая, вился вокруг, но каждый раз соприкоснувшись с его кожей, падал в обморок от смрада сивухи и перегара, который источало его тело. Почему-то муки комара, как свои собственные, воспринимала голова, отвечая набатным звоном на каждое комариное неудовольствие.

Превозмогая себя, Сыч добрел до маленького уютного пляжа на речке, возле Берлоги, и в лучах утреннего, еще не жаркого солнца погрузился в чистые, неспешно текущие струи. Песчаный берег полого уходил вниз. Лишь метрах в десяти, в тени высокого противоположного берега вода доходила до плеч. Скользившие по дну, почти прозрачные рыбки, подплывали к ногам и пощипывали кожу. Темно-синие, словно из бархата скроенные стрекозы неровно порхали вдоль прибрежной осоки. Совсем рядом плескалась довольно крупная рыба, гонявшая стаи мальков, веером рассыпавшихся над водой. Барашки облаков плыли по небу. Где-то под ними, трепеща крыльями, зависнув в одной точке, пестрая птичка, словно маленький колокольчик, щебетала нескончаемую похвалу этому тихому миру.

Что делать, Сыч не знал. Он прибыл сюда, чтобы как можно скорее освободить площадку от невесть откуда взявшихся дикарей и подготовить ее для открытия туристического сезона. Рейнджеры должны были помочь ему в этом, если бы возникли осложнения. Сейчас он понимал – план невыполним. Обитатели «Сада драконов» откажутся возвращаться в большой мир, особенно теперь, после рождения ребенка. Это равносильно самоубийству. Ник и сам чувствовал – если останется здесь на какое-то время, тоже откажется это сделать.

Вероятно, в программе самоидентификации допустили ошибку. С каждым новым днем, с каждой выпитой рюмкой, с каждым куском шашлыка, съеденным у костра под раскидистым вязом, росшим перед Берлогой, с каждым новым «общением» с Ежевикой, словно нарочно постоянно крутившейся поблизости, он все меньше ощущал себя «Николаем с большой земли». Он уже понял, что именно так должен жить свободный счастливый человек. Однако позволить себе такое удовольствие он не мог. У его недостроенного коттеджа крыша была перекрыта только наполовину, неудачно прикупленные акции Газпрома просели на 14 %, а Алка повадилась каждую неделю мотаться в Москву, якобы для консультаций с новыми хозяевами предприятия по оптимизации налоговых отчислений.