Стефан Грабинский - Остров Итонго

Подход, который он намеревался применить к своему воспитаннику, в значительной степени отличался от используемых им ранее. Главный принцип заключался в том, чтобы, по мере возможностей, удерживать Янека на том уровне интеллектуального развития, которым он обладал в настоящее время. Это нужно было для того, чтобы не выпускать его из первоначальной стадии, предоставляя природе возможность самопроизвольно изменять его психику. С этой целью Бендзинский, по крайней мере в данный момент, изолировал его от влияния других людей, ограничив все контакты до минимума путем безоговорочного отделения юноши от остального мира. По этой же причине он не заботился об умственном развитии Янека и не посылал его в школу. Пока он должен был довольствоваться элементарными знаниями, такими как чтение, правописание и четыре арифметические действия, которым он был обучен еще в деревне. В течение нескольких лет Гневош развивался в уединении, словно дикая яблоня в огромном пустынном парке. Остающийся наедине со своими мечтами и сновидениями, он дозревал в тишине одиноких дней, как полное укрытых соков растение, ожидающее своего часа.

В во время первых месяцев его пребывания на Жолибоже явления телекинеза повторились в его присутствии еще несколько раз, хотя и не так интенсивно, как в кузнице. Со временем они повторялись все реже. Зато стали все сильнее раскрываться его идеопластические способности. Проведенные несколько раз директором клиники, при участии выдающихся психиатров и ученых, медиумические сеансы принесли необыкновенные результаты. Бендзинский, воодушевленный успехом, повторил эксперименты и наконец назначил один день в недели, когда должны были происходить постоянные сеансы с участием Янека. Когда к участию в сеансах стали допускать профанов, молодой Гневош стал самой популярной фигурой в Варшаве. Его фотографии старались раздобыть редакции известнейших журналов. Повсеместно его называли Янеком с Жолибожа.

Уже после третьего сеанса, когда юноша, усыпленный Бендзинским, погрузился в глубокий транс, медиумические симптомы быстро прошли через начальную стадию световых феноменов и левитации и начали проявлять отчетливую формообразующую тенденцию. Сперва из подмышек и из лобковой области стали появляться только отдельные обрывки и вуали эктоплазмы. Но уже во время шестого сеанса флюидный выпот приобрел ярко выраженную форму человеческих рук, ног и частей лица, а затем выкристаллизовался в виде законченной человеческой фигуры.

Достигнув такого высокого уровня по шкале медиумических возможностей, Янек уже не опускался ниже. Наоборот — его идеопластические способности углублялись и совершенствовались при каждом новом эксперименте. В конце концов он был в состоянии вызывать одновременно несколько фантомов.

Для Бендзинского памятно было мгновение, когда из флюидной мглы появился первый силуэт — фигура мужчины среднего роста с жестоким выражением лица. Призрак, наклонившись вперед, следил широко раскрытыми глазами за чем-то, что лежало прямо перед ним на земле.

Фантом, вызванный однажды из небытия, постоянно появлялся при каждом сеансе, как будто был главным героем какого-то события, история которого терялась во мраке потустороннего мира. Со временем к нему присоединились другие призраки — две очень красивые и поразительно похожие друг на друга женщины, по-видимому, сестры. Женщины враждебно смотрели друг на друга. Лицо одной из них, блондинки, которая была моложе, всякий раз, когда ее глаза встречались с глазами второй — брюнетки, искажалось гримасой ненависти.

Мужчина словно бы их не замечал. Он остекленевшим от ужаса взглядом всматривался во что-то, что лежало перед ним — у самых его ног…

Появившись однажды из бесформенного хаоса, трагическая троица упрямо возвращалась на поверхность мира феноменов, превратившись в лейтмотив всех экспериментов. Их настойчивость привлекла внимание доктора. Он видел в ней подсказку, которой следовало воспользоваться. Тут доктор Бендзинский снова оказался на перепутье своих теорий, где дорожные указатели обозначали два противоположных направления. Или все это было продуктом подсознательной деятельности самого медиума, или же на его фантазию влияли личности из потустороннего мира. Доктор должен был выбрать одну из двух гипотез — либо принять анимистическую интерпретацию, которая ограничивалась бы личностью самого медиума, либо, склонившись к спиритической теории, допустить возможность интервенции потусторонних сил. Таким образом, он нуждался в объяснениях и дополнительных подсказках. По его инициативе, на одном из майских сеансов, члены исследовательской комиссии задали призракам ряд вопросов, целью которых было выяснение их желаний и стремлений. Ответ был получен в виде так называемого непосредственного послания. На сланцевой табличке, положенной в ящик письменного стола, по окончании сеанса было обнаружено следующее написанное мелом сообщение: