Виктор Киселев - Золотой водопад

Нет, не слышно тревоги в голосе кедровки. Никто не мешает ей цепким клювом подсекать под самый корешок шишки, спускать их с кедра на землю, следить, чтобы пожива не затерялась во мшанике.

Может быть, ты, бурундучок, свистнешь на помощь мелкое зверье, чтобы оно по эстафете передало от одного к другому печальную весть, донесло ее до человеческого жилья?

Нет. Не до человека тебе, полосатый зверушка. Изредка поглядываешь ты на незнакомое существо, что согнувшись лежит на звериной тропе у самого ручья, и пугливо обегаешь его стороной, опасаясь широко открытых глаз, в которых еще теплятся живые искорки.

Может быть, ты, хариус, по извилистым ручьям подплывешь к реке голубой и, минуя пороги и перекаты, вырвешься на широкий плес, на светлой поверхности которого отражается прибрежная улица, ее дома и дворы, яркая одежда жителей? Вырвись из речной струи, вынырни на мгновение, пусть поймут люди, что гибнет в далекой тайге их товарищ.

Нет, напрасно. Рыбы немы и говорить человеческим голосом могут только в сказках.

Лежит человек, одинокий, беспомощный, уткнувшись головой в зыбкие мхи, и только черные зрачки широко открытых глаз подают признаки жизни…

Это Дмитрий… Ведь бывает же так нелепо в жизни, что остались в тайге двое — Игорь и Дмитрий, чтобы один из них потерялся. Едва улетел вертолет с профессором, Дмитрий и Игорь заинтересовались дальним гулом, который доносился из-за сопки. Оба не сразу поняли, что происходит в горах, и тогда Дмитрий сказал товарищу, что хочет посмотреть, что же там происходит. Еще было светло, и, казалось, ничего не предвещало опасности. Дмитрий отошел от стоянки не более двухсот метров, когда почувствовал, что земля дрожит под ногами. А земля дрожала как в лихорадке, ровные места стали бугриться, отвесная скала потемнела и, на глазах переламываясь на тысячи оттенков, распалась на увесистые обломки. И тут неведомо откуда появившиеся струн воды окатили Дмитрия, он кинулся бежать, но они догоняли его и хлестали, как из мощных пожарных брандспойтов.

Он бежал от этих ударов, но вдруг ноги его подкосились, он упал и сразу потерял сознание.

Игорь слышал грохот, до него докатились отголоски шумящего потока и толчки землетрясения, но он не сразу понял, что Дмитрий попал в опасность, поэтому не смешил на помощь товарищу. Потом, когда уже совсем стемнело, он стал звать Дмитрия. Чтобы не заблудиться самому, он не удалялся от места, куда завтра должен был прилететь вертолет.

Утром Дмитрий не вышел из-за сопки. Игорь вынужден был все-таки поискать его. Он боялся, что прилетевший профессор обвинит его в непорядочности: отпустил товарища одного и не пошел его искать. Обойдя отвесную скалу, Игорь увидел ручей и рядом с ним вросшее в землю охотничье убежище. Это же зимовье! Может быть, Дмитрий остался там и заночевал? Но в обвалившейся избушке никого не было. Игорь решил вернуться к костру, падать вертолет, не отлучаясь далеко от стоянки.

Вертолет с профессором прибыл вскоре после полудня. Игорь сидел у слабого костра растерянный. Труднее всего было объяснить профессору, что за одну ночь он потерял где-то товарища.

— Что ж, — с тяжелым вздохом промолвил профессор. — Поиски золота временно прекращаем, будем искать человека. Прямо-таки одно событие за другим…

С вертолета сошли Люба и Семен. Они не могли поверить, что за одну ночь Дима потерялся.

Природа не только создает, но и беспощадно разрушает свои творения. Еще вчера здесь были отвесные скалы, до глянца отполированные временем и ветрами. Сегодня перед нами хаотическое нагромождение каменных обломков, на сотни метров искалеченный лес, ручьи, запруженные осыпями и завалами.

Рука Максима Харитоновича описала широкий полукруг и застыла с вытянутым указательным пальнем.

— Там зимовье Дремова, — профессор опустил руку. — Здесь мы вчера оставили его правнука. Ведите нас, Игорь. Мы не можем медлить ни минуты. Покажите, куда ушел Дмитрий.

Игорь вышел вперед. На каменистом подножии скалы редкая растительность, никаких следов. В низких ложбинках тонкая березовая поросль, прутики осинника и те побиты камнепадом. Люба торопливо шагает рядом с Игорем. Она молчит: прежняя непринужденность и веселость отступили перед надвинувшейся бедой. «Милый неуклюжий энтузиаст, дорогой мой человек, только бы найти тебя живым». Мысли наплывают одна на другую. Собственно, других мыслей и нет, в сознании только одна-единственная тревога: где ты, отзовись?