Виктор Киселев - Золотой водопад

Первым тонкую струйку дыма, поднимавшуюся над гладкой поверхностью скалы, увидел Дмитрий.

— Дым, — сказал он всего одно слово, и этого слова было достаточно, чтобы насторожить профессора и пилота.

Дым в безлюдной местности, на голой скале, где не уживается растительность, откуда бежит зверь и птица, появился неспроста.

А струйка дыма приближалась, из прозрачной она становилась темной и густой. Пилот уже различал силуэт человека, сидящего на корточках и поддерживавшего свой сигнальный костерок.

— На посадку, — скомандовал Максим Харитонович, — это наш человек. — В сгорбленной фигуре у костра профессор безошибочно узнал проводника экспедиции Семена Сумкина.

— Где Игорь? — первым сошел с вертолета Максим Харитонович.

— Там… — неопределенно указывая куда-то вниз, ответил Семен.

Профессор и Дмитрий подошли к краю обрыва. Отвесная круча, казалось, не имела подножия. Острые уступы, седловины, замысловатые арки, головоломные карнизы, кончающиеся скальными отростками, каменные зубы чудовищ, обнаженные как бы для острастки пришельцев, черные, желтые, серые, бесформенные глыбы, нагроможденные друг на друга, как после землетрясения, и где-то там, среди этого хаоса, Игорь Колосовский.

Профессор нахмурился.

— Как там? — подходя вплотную к Семену и беря его за грудь, взревел Максим Харитонович. — Кто позволил? Я спрашиваю, кто позволил?

Семен как стоял на коленях, так и остался стоять, словно винясь перед руководителем экспедиции за то, что отпустил Игоря одного. Рукой он все еще машинально отрывал от полы пиджака длинные лоскуты материи и подбрасывал их в костер, где уже сгорел его вещевой мешок, сапоги и любимый картуз.

Сдерживая нетерпение слушателей, Семен рассказал, что они шли по ручью, затем по высохшему руслу, а уже потом по следам, оставленным на камне. Игорь никак не хотел возвращаться к профессору, не выполнив задания. Вчера под вечер они пришли сюда и у самого обрыва устроили ночевку. «Отсюда, наверное, низвергался золотой водопад, — заявил Игорь. — Завтра все узнаем».

Утром, когда Семен проснулся, Игоря на месте уже не было, он ушел вниз по головоломному спуску. Семей решил было идти следом за ним, но куда там, даже взглянуть вниз страшно, не то что оторваться от края скалы.

До этого они с Игорем видели в воздухе вертолет, вот Семен и решил сегодня ждать его появления, чтобы на машине спуститься в бездну на розыски Игоря. С самого утра он палит в костре свою Лопатину, чтоб привлечь внимание пилота.

— Парнишка бойкий, не пропадет, — успокоительно закончил Семен.

— А теперь вниз, — распорядился профессор, выслушав рассказ Семена.

Пилот послушно включил мотор, вертолет, лениво перешагнув каменный барьер, стал медленно опускаться в глубокую котловину.

— Это какая-то мышеловка… Горючего последние капли, — ворчал пилот, осторожно снижая машину почти по отвесу, едва не задевая за клыки и бивни, выставленные скалой на его пути.

Никто не отозвался на его слова. Все три пассажира вглядывались в расщелины, уступы и впадины, стараясь обнаружить следы спускавшегося здесь Игоря. Максиму Харитоновичу показалось, что на неровной поверхности белеет клок рубахи Игоря, еще ниже — следы крови, у самого подножия — войлочная шляпа. Нет, все это плод обостренного воображения, меняющиеся расцветки камня, известняковые отложения, багровые прожилки. Дмитрий тронул профессора за плечо:

— Взгляните, Максим Харитонович, какая красота.

Вертолет опустился до половины скалы, и взору кладоискателей открылось живописное полотно Тургинской долины. Ранее скрытые за каменной грядой второго яруса, Тургинские Альпы на время заставили забыть пассажиров о цели их полета, о трудных поисках. Зеленый океан, переливающийся всеми оттенками от нежно-изумрудного, ласкающего взор своей чистотой и ясностью, до темного, малахитового, притягивающего к себе строгостью и величием. Озера овальной формы в глубоких горных впадинах, сонные, застывшие, словно скованные голубым панцирем. Многоярусные амфитеатры с подходящими к ним длинными террасами, нависшими над светлыми, безлесными, цветастыми долами. Река, стремительная, словно прыжок горного козла, со вспененной гривой, развевающейся на ветру, шумная, говорливая, как первые нестройные грозовые раскаты весеннего грома.

— Красотища неповторимая, — восхищенно воскликнул Максим Харитонович. — А знаете, Митя, ваш предок был великим эстетом, он не столько хранил секрет золотого клада, сколько оберегал природу, ее первозданность от нашествия проходимцев-золотопромышленников.