Михаил Бурлаков - Москва-21

– Братан, ну очевидно же, что она хочет с тобой встретиться, чтобы расстаться.

Бляха, Ваня. Вот нахрена ты это говоришь? Понятно, что, правда глаза колит, но вот только я бы предпочел не знать время своей смерти заранее. Я даже разбиваю кулаком кафель на стене в своей ванной, досадуя от осознания очевидной житейской истины, что мужчина не может жить только без той женщины, которая может жить без него. Эта нестерпимая боль… и не оттого, что ты разбил кулак об кафель и капли цвета вишни падают в раковину. Нет, это иное, что отрезвляет тебя впоследствии. Это очередной катарсис нового качественного уровня – вечная история моей жизни. От него течет скупая мужская слеза и перманентно ноет в грудине.

Неважно. В итоге я жду этой субботы как своего судного дня. Наконец-таки мы проведем этот вечер вместе, думаю я. Но разум подсказывает, как именно все произойдет.

* * *

Я подкатываю к Шаболовской. На часах что-то вроде семи часов, как и договаривались, однако ее еще нет. По станции блаженно идут несколько персон. Один парень, который явно напоминает его лишь отдаленно, и девушка рядом. Вдалеке маячит еще кто-то, но я перестаю его рассматривать, потому как из-за колонны наконец показывается Вика, а поезд, на котором она приехала, с лязгом закрыв двери и загудев, начинает постепенно исчезать в тоннеле.

– Привет, – произносит она мило, и в лучших современных традициях, чмокает меня в губы.

– Привет, – сухо брякаю я, явно не ожидая такой легкости в ее поведении. Мы ведь все полагаем, что всякие важные для нас моменты в жизни должны происходить эпично, а в итоге даже твой первый секс напоминает собой скорее игру в твистер, заранее проигранную обоими участниками.

«Может все не так как рисует мне мое чутье?» думаю я.

– Ну что, пошли? – предлагает она, и мы, дойдя до эскалатора, начинаем медленно по нему подниматься. Вика рассказывает мне все это время, как она замечательно проводила сегодня время, что ей говорили ее подруги, в чем они, по ее мнению, не правы, и свое видение правды. Я аккуратно воздерживаюсь от комментариев на этот счет.

У Вики очень живой внутренний мир и она всегда умеет себя преподнести. У нее хорошо поставлена речь, она всегда может подобрать нужные слова, изящно жестикулируя. Все в ней кажется крайне приятным и привлекательным, что не может меня не влюблять в нее. Я рассудительно это подмечаю, но не могу не смотреть на нее завороженно, подавляя в себе все инстинкты, которыми мой организм пытается привести меня в чувство, на молекулярном уровне сообщая мне, мол «чувак, все постанова, мужайся, скоро тебя поимеют». Brace yourself, something is coming. Но я не могу ничего поделать с этим.

Выбравшись буквально из-под земли, мы решаем зайти в ближайшее кафе, Шоколадницу, на углу соседнего дома. Пока мы проходим эту дистанцию я обращаю внимание на одинокого музыканта, который стоит на площади рядом со станцией и пронизывающим глухим тоном человека, у которого нет слуха, поет строчки группы «Сплин»:

«Сколько лет прошло, всё о том же гудят провода,

Всё того же ждут самолёты.

Девочка с глазами из самого синего льда

Тает под огнём пулемёта.

Должен же растаять хоть кто-то»

А глаза у нее и впрямь из самого синего льда…

Заходим, раздеваемся, садимся, заказываем кофе. Я сижу как-то неуверенно, положив локти на стол, слегка сгорбившись, и с чувством человека, у которого остались считанные минуты до приведения смертного приговора в исполнение, осознаю всю свою незначимость и никчемность. Я противлюсь этой беспомощности и пытаюсь привести себя в чувство, начиная общение первым:

– Ну, так что? Как твои делишки? Что нового вообще произошло с тобой за те дни, что мы с тобой не виделись?

Я стараюсь с интересом смотреть ей в глаза, натурально улыбаться и заглушить свой внутренний голос. Видимо вживаться в роль у меня получается также плохо, как и быть отличником. Наверное, все-таки нужно было начать употреблять героин, чтобы к сегодняшнему дню уже сторчаться. И как это я так, думаю я с иронией про себя? Видимо выбрал не тот стул. Все эти мысли посещают меня, пока я наблюдаю такое же наигранное, как мне кажется, участие ко мне с противоположной стороны.

– Ой, все замечательно, вчера ходили с Илонкой на выставку, посвященную Антонио Гауди. Ты наверное знаешь, это известнейший испанский архитектор, многие работы которого представлены на улицах Барселоны…

И она начинает описывать, как они с однокурсницей полдня провели в этом центре искусств черт знает где, что там было и как это было. А я сижу с натянутой улыбкой и инстинктивно киваю, словно я полностью с ней солидарен. Но это не так.