Сергей Семенов - Мир приключений, 1927 № 07

— Искать, — прохрипел командир прискакавшего первым кавалерийского разъезда, и бросился сам шарить руками у стены. Освещавший их человеческий костер потухал.

— Фонарей, — крикнул он, не оборачиваясь.

Засветились фонари.

— Бонбы… товарищ командир! — Двое красноармейцев подбежали к нему, неся в руках по тяжелому снаряду, в гладких, полированных стенках которых отражались лучи фонарей.

— Кидай!.. — закричал кто-то.

— Не смей, — рявкнул командир.

Выхватив у одного из красноармейцев снаряд, он бросился к лесу, крикнув другому — За мной!

Фонари направились им в спину, освещая путь. Они уже добрались до опушки.

— Сейчас кинуть снаряды вглубь леса…

Грохот взрыва на минуту покрыл звуки канонады… трубка догорела… Полчаса прошли…

Злобно грохотали орудия, нащупавшие, наконец, польскую батарею.

Рассказ из железнодорожной жизни

Марка Троекурова,

Иллюстр. В. Н. Селиванова

Начальник участка Степной ж. д. инженер Скуловпч нахмурил лоб и философски изрек:

— Всякому делу следует отдаваться с увлечением, тогда успех обеспечен.

— Бесспорно. Ваш личный пример блестяще подтверждает эту истину, — отозвался ревизор движения Гапченко.

Гости весело рассмеялись.

Во-первых, прописные сентенции — единственная начинка Скуловича, во-вторых, он только что осилил запутанный лабиринт предварительных ухаживаний за очаровательной блондинкой, лабиринт, приведший его к светлой точке гражданского отдела, а, в-третьих — Гапченко сам застрял в теснинах этого лабиринта, что также было всем известно.

— Склонность к глумлению есть доказательство поверхностного мышления, — собравшись с силами, отпарировал Скуловпч.

— Излишнее глубокомыслие ведет к потере аппетита, — не унимался Гапченко.

Толстяк Кумов, безобидный обжора, решил, что вопрос перешел в область его компетенции. Он только что осилил монолитную глыбу жирной кулебяки и теперь старался водворить ее на надлежащее место гидравлическим прессом различных напитков.

— В потере аппетита виноваты женщины. — вставил он с легким шипением, силясь преодолеть давление последнего стакана пива. — Шерше ла фамм, так сказать.

Место выдавленных слов заняла новая порция гидро.

— Правильно, Кумов. И чаще всего блондинки, — поддержал приятеля сухой, как шпала, Залкинд. — Прискорбный случай, собравший нас к пиршественному столу, лишний раз подтверждает эту грешную истину.

Гости рассмеялись снова, кто-то даже зааплодировал. Новобрачная Марья Павловна, хорошенькая блондинка, шутя потрепала остряка за седеющие вихры.

— Вот вам, противный! Разве брак — прискорбный случай?

— Для не женившихся — да.

Скулович показал гостям только что полученную телеграмму и продолжал:

— Мое первое замечание было вызвано вот этим. Поздравление от бывшего нашего служащего по охране дороги, Жбанкова.

— Я его знал. Где он теперь? — спросил Кумов, сгоняя бутылки к своему прибору.

— Искореняет бандитизм на Восточно-Китайской дороге. Талантливейший парень. Советский Шерлок Холмс, так сказать. Врожденное дарование. Какая логика, какие выводы, заключения! И заметьте: человек без всякого образования.

— Встречаются такие, — вставил Гапченко. — И среди образованных бывает наоборот…

Скулович пропустил замечание мимо ушей, он продолжал восхищаться Жбанковым:

— Как тонко он предотвратил нападение на наш ускоренный в прошлом году! Вероятно, все еще помнят?

— Я не слыхал.

— Что-то не припоминаю…

— Расскажите, Иван Станиславович. Вы у нас спец по этой части, — заинтересовались гости.

— По части открытия Америк, — пробурчал верный себе Гапченко.

Скулович зачем-то нацепил на нос пенснэ и глубокомысленно нахмурил лоб, словно действительно готовился к открытию неведомого материка.

— В этой истории мне придется согласиться с Залкиндом по вопросу о блондинках. Одну блондинку придется вывести на сцену, даже, если позволите, целых двух.