Д. Панков - Мир приключений, 1927 № 11

Пируэт по Голейзовскому. Снова на стуле.

— Видите ли, не знаю, можно ли быть откровенным…

Взгляд в сторону Кошницына. Полукивок Амфитриона.

— Мы, красные купцы, незаслуженно обижены… Можно даже сказать, угнетены… Мы согласны платить деньги, но не можем получить товара… Так вот, если бы можно было надеяться — хоть чуточку…

Просящий взгляд, способный размягчить гранит.

Тузлуков, повидимому, ведет в уме сложный подсчет. Глаза полузакрыты, брови деловито насуплены. Но вот они принимают нормальное положение и проситель облегченно вздыхает.

— Mersi… Тысячу раз горячее русское mersi… Я буду надеяться…

Дрожащая рука копошится под мышкой, затем конвульсивно лезет под газету, брошенную небрежно на стол. Тузлуков снова закрыл глаза — соображает. Кошницын весь ушел в рассматривание плаката на стене.

— Разрешите навестить вас от восьми до… четверть девятого… Только на несколько минут…

Милостивый кивок и протянутые два пальца Тузлукова в знак окончания аудиенции. Счастье первого обладания любимым предметом разливается по лицу красного купца. Он священнодейственно дотрагивается до выхоленных пальцев подателя благ и задом оттанцовывает в исходное положение.

Лицо Тузлукова непромокаемо.

— Возможно ли у нас слоноводство?..

Он слегка отгибает угол газеты, видит, что она благополучно разрешилась кучкой незвенящих червонцев и впервые дает уверенный ответ на мучительный вопрос:

— Да. Вполне возможно.

Новорожденных поглощает крокодиловая кожа, роженица остается лежать на месте. К столику подтанцовывает новый персонаж. Хореографическая программа продолжается. Она еще только началась. Через нас плодородие «Промышленной Газеты» истощено. Вконец измятая спазматическими схватками, она корчится в послеродовой горячке. Промышленность может отметить новую эру своего развития — слоноводство.

Общий милостивый кивок головой и пионер слоноводства, в сопровождении отяжелевшего Кошницына, усаживается в такси цвета свежей телячьей крови. Отъехав несколько шагов, Тузлуков въупор смотрит на своего спутника и задает странный по мнению того, вопрос:

— Скажите, возможно ли у нас слоноводство?

Кошницыным, от неожиданности и очевидной нелепости вопроса, овладевает икота.

— Не думаю… Разве чуть-чуть, для увеселения цирковой публики…

Впервые за время их знакомства лицо Тузлукова расцвечивается веселой, заразительной улыбкой.

— А я думаю — возможно. И в довольно значительных размерах…

Он переправляет потомство «Промышленной Газеты» из портфеля в карман, пишет что-то на листке блокнота и сует в большой конверт.

— Этот портфель вместе с запиской я попрошу вас доставить в Европейскую гостиницу сегодня ровно в восемь часов и передать толстому гражданину из семнадцатого номера. Возможно, что я запоздаю. А вот это вам за труды.

Он велит остановить машину, высаживает свидетеля своих слоноводческих операций и, когда тот смешивается с толпой, спрашивает шоффера:

— Когда ближайший поезд на Москву?

— Минут через сорок, — отвечает тот.

— На Октябрьский!

Безработный Кошницын бережно, как реликвию, несет портфель из крокодиловой кожи. У него в кармане лежит червонец и его подмывает гаркнуть на всю улицу:

— Жить можно!

Сопроводительный конверт заклеен небрежно. Грех любопытства, доставивший столько неприятностей человечеству, начинает обуревать Кошницына. Он тщетно борется с искушением. Наконец шмыгает в ворота с надписью «уборной нет», лукаво затушевывая свои истинные намерения непривычным переполнением желудка.

В глубине двора, между штабелем дров и облупленной стеной, он осторожно извлекает интригующую записку:

«Как честный человек, — кстати, обедавший только позавчера в Москве, — возвращаю вам ваш портфель, подобранный в сквере. Если вас случайно кто спросит: „Возможно ли у нас слоноводство“ — смело отвечайте: Да! С помощью магической формулы: „Только шерсть“.

Мог бы подписаться любою из десятка имеющихся в моем распоряжении фамилий, но предпочитаю остаться

Планета, на которой возможны такие катаклизмы, неожиданно приобрела колоссальную силу притяжения, и безработный Кошницын свинцовым грузом вдавился в землю, вместе с портфелем из крокодиловой кожи…

Солнце весело смеялось.

В следующей, декабрьской книжке будет напечатан отчет о присуждении читателями «Мира Приключений» премий на Литературном Конкурсе 1927 года, опубликованы имена авторов премированных рассказов и помещены их портреты и автобиографии.