Н. Федотов - Мир приключений, 1927 № 05

— Боже сохрани! Ни за что! — простонал Нос.

— Но как же мы отсюда выберемся? Завтра в 8 я должна быть на занятиях, — возразила прилежная студентка Чижик, которая совсем не чувствовала приключенческой прелести этой ночи, не испытывала романтики темной лестницы. Днем она резала трупы в анатомичке, но ночью не желала бы встретиться с покойниками Барабанова.

Наконец все столпились у дверей квартиры профессора. В темноте они невольно наскакивали друг на друга, извинялись, делали поклоны и при этом непрерывно сталкивались лбами, вновь шумно отскакивали и вновь извинялись…

Ботинки Носа невыносимо скрипели. Со всех концов ему все время шипели — нет! А Лотта зловещим топотом. просила не шуметь. Тогда он решил незаметно снять их совсем, чтоб смягчить гнев товарищей по несчастью, если они — по выяснении всего — нападут на него, как на главного виновника приключений.

— Это хорошо, что мы находимся в темноте, — поучал доктор Точка, — ведь если есть хоть малейший свет в квартире, мы его увидим через щелку. Надо заглянуть в прихожую. Он попытался отодвинуть дощечку почтового ящика, но она, конечно, не поддавалась.

Смутившись на мгновение, доктор отступил от двери, чтоб обдумать дальнейшее. Он наткнулся при этом на ботинки Носа, поставленные у перил лестницы. Один тотчас же проскочил в пролет и шлепнулся внизу с шумом взорвавшейся бомбы. Все вздрогнули и застыли в ужасе от непредвиденного несчастья. В квартире же профессор Барабанов, измученный нервным ожиданием, сказал жене:

— Кажется, стреляют внизу, в парадной… Вероятно поймали взломщиков…

Стоящие перед квартирой услышали, как внизу открылась какая-то дверь, полоска тусклого света блеснула и чей то глухой голос рявкнул:

— Кто это там швыряется сапогами?

Застывшие от ужаса наверху молчали. Тогда чей — то женский голос сказал визгливо:

— Тут только один, муженек, но все равно бери его, по нынешним временам и один сапог находка.

Дверь внизу с грохотом закрылась и мертвая тишина охватила вновь весь дом.

Нос же понял, что безвозвратно лишился одного ботинка. Горько вздыхая, думал он о холодной улице и дальней дороге домой. Чтоб найти другой ботинок и спрятать его ненадежней, он хотел чиркнуть спичку, но доктор, обдумывавший свой стратегический план, строжайше запретил ему это. Однако, все живо стали сочувствовать поэту и занялись его судьбой до начала решительных действий.

Практическая девица Чижик посоветовала ему снять жилетку и обернуть ею ногу. Нос стал послушно раздеваться. Он повесил на перила сюртук, который вдруг с шумом полета большой летучей мыши зашуршал по перилам и мягким шлепком упал внизу. Это были жуткие звуки и шумы для столпившихся внизу заговорщиков.

Нос в отчаянии хотел было ринуться вниз за сюртуком, но доктор его удержал резким движением.

— Сюртук мы потом подберем, одевайтесь! Надо действовать! — прохрипел он.

Нос обернул ногу жилеткой, наделал крючков из шпилек, которыми снабдила его Лотта, сколол ими на ноге концы, облачился вновь в пальто и надел шляпу. Доктор начал излагать шопотом свой план.

— Только что, при свете, мелькнувшем снизу, я заметил, что над дверью квартиры имеется решетчатое окно. Так как щелка почтового ящика не действует, мы можем заглянуть через это верхнее окошко.

Приготовления прошли в полной тишине, так что профессор и его жена и не почувствовали, что перед их дверью бесшумно, но настойчиво, копошатся люди. Он оперся ученым лбом на руку и сказал с улыбкой:

— В конце концов, мы никого не приглашали и все это — мираж. Я не пойму только одного: приглашены четверо и не один не явился. Что если мне только кажется, что я Барабанов, а на самом деле и этого нет? Хуже того, я вообще не существую, следовательно нет и никаких приглашенных… Жуткий вечер! По нет, нет, нет!.. Cogito, ergo — sum　(Я мыслю, значит, существую).

— Однако, часто ты думаешь глупости, — съязвила жена, — если бы ты из всего, что думаешь, хотел делать практические выводы, ты не раз был бы в дурацком положении.

Оба были раздосадованы неудавшейся вечеринкой.

— Надо допросить еще раз Берту, — сказал Барабанов и позвонил прислугу, возившуюся у соседней печки…

— Берта, — начал он, — вы, может быть, забыли сообщить нам, что в наше отсутствие кто-нибудь из гостей сообщал о невозможности притти?