Ольга Магдюк - Отпуск на прогулочном катере

-А можно дальше не продолжать?– На всякий случай поинтересовался Семен.

–Можно, – ответила Милана, – но не факт, что ваше "хочу" попадет по назначению.

-Так и не факт, что у моего «хочу» вообще есть назначение – выкрутился Семен.

-Осадок нехороший может остаться, – предупредила Милана.

-Ок, я поразмышляю над этим, – пообещал парень.

Милана положила на стол маленькие листочки и несколько ручек, болтавшихся у них с Верой в сумках ввиду специфики деятельности. Народ оживился, фантазируя на тему, что можно хотеть. Кто-то сосредоточенно выводил свое желание, кто-то писал, хихикая при этом. Поэт и вовсе загрузился, похоже, он свое "хочу" пытался выразить высоким слогом мини – поэмы, но Муза его не поддержала и безвозвратно покинула. Во всяком случае, в ближайшие два часа.

Наконец, все листочки с надписями, скрученные в трубочки, легли на стол. Милана собрала пожелания трудящихся и закинула в заранее приготовленный пузатый бочонок.

-А теперь внимание, – перемешивая в бочонке записки, произнесла Милана, – тот, кто откажется исполнять желание в выбранном фанте, получает штраф в виде поцелуев трех человек сидящих слева по очереди.

Все машинально повернули головы налево, предполагая перспективы штрафов. На лицах отразилось безрадостное выражение. Целовать особо было некого, тем паче, подряд.

-Ну – с, с кого начнем? – Продолжая болтать бочонок, спросила Милана.

Все замерли. Никто не решался начинать первым, словно в фантах написано что – нибудь криминальное. Выручила коллега, сидящая рядом с ведущей.

-Давай, я буду первой, – махнув рукой, предложила Вера.

Милана завязала учительнице глаза шелковым шарфом, поставила бочонок на стол и подвела руку к содержимому. Вера пошарила по запискам и вытащила. Затем сняла с глаз повязку и прочитала вслух: "Хочу, чтобы Вы сели на воздушный шарик, который должен надуть Игорь Михалыч". Глаза округлились сразу у двух участников чьего-то хотенья:

-А почему я должен дуть? – Возмутился поэт.

-Вы отказываетесь? – Спросила Милана.

Игорь Михалыч глянул влево, там сидели Семен, Наталья и Петр.

-Нет, – поспешно согласился поэт, – мне не сложно.

Вера обреченно стала ждать надутый шарик. Оказывается, шарики лежали в шкафу вместе с шашками и шахматами. "Надо же, какой глазастый представитель, написавший сие пожелание", – размышляла Вера Викторовна. Первый шарик громко лопнул в руках поэта, от неожиданности тот подскочил и хлопнул в ладоши. Женская половина последовала его примеру, тоже подскочив с мест и ойкнув, во весь голос.

Получилось неплохо: дружно и громко.

Дед Евген, стоящий в рубке за штурвалом, мгновенно среагировал, повернувшись на крик, затем плюнул под ноги и снова уставился на водный путь. С третьей попытки, шарик все-таки, уцелел. Вера взяла воздушное творение в руки, подошла к скамейке и привязала посередине сиденья. Затем зажмурилась и присела. Шарик покладисто деформировал. Вера покачнулась и свалилась с лавки, оттолкнув локтем стул. Публика затаила дыхание. Вера вновь водрузилась на шарик, уже смелее, но как на грех, он опять выдержал осторожное приседание. Из-за стола начали поступать советы, как садиться на воздушный шарик. Веру взяла злость: то ли на себя, то ли на советчика, то ли на упрямый шарик и она с маху опустилась на скамью. Под ней звонко хлопнуло, в ушах зазвенело, учительница выдохнула. Поднявшись со скамьи, Вера Викторовна победоносно проковыляла к своему месту с видом: "Ну, теперь держитесь все!".

Следующим по кругу сидел Дмитрий Данилович. Ему тоже завязали глаза. Он вытянул свой фант и, развязав повязку, громко прочитал: "Узнай меня". И тут же добавил от себя: "Как?" Оказалось, узнавать придется снова с завязанными глазами, ощупывая части тела. Музыкант приободрился, явно надеясь, что ощупывать придется женщину, желательно помоложе.

Его подвели к объекту узнавания, и первым делом скрипач протянул руки на уровне груди. Пощупав, никаких выпуклостей не обнаружил и решил что это спина. Попробовал добраться до противоположной стороны, но лицом наткнулся на щетину. Энтузиазм резко спустился в сторону нижней палубы. Народ начал входить во вкус. Послышались смешки и какое-то непонятное кряканье со стороны наблюдающих. Дмитрий Данилович вспыхнул праведным гневом и перешел к лицу, дергая поочередно: то за нос, то за губы. Наконец, очередь дошла до волос. Они были короткие: ага, либо Семен, либо Петр. Но парни имели примерно одинаковый рост.